Левон Айрапетов Род. 13 мая 1960 в г. Баку До 1990 года работал в проектных институтах Баку В 1990 перебрался в Москву и стал заниматься частной практикой в области архитектуры 1995-2006 – руководитель “Архитектурного бюро Левона Айрапетова и Павла Романова” С 2006 – руководитель архитектурных бюро PAPER architectural team и TOTEMENT Участник и победитель российских и международных архитектурных смотров Член президиума и жюри различных архитектурных конкурсов. С 1 мая до 31 октября 2010 г. в рамках China World Expo 2010 проходит международная выставка на тему “Лучше город – лучше жизнь”, выражающая общее желание всего человечества жить в хороших городских условиях. Для ее проведения был выбран финансовый район Шанхая. ЭКСПО задумана организаторами как величайшая в истории всемирных экспозиций – по занимаемой территории, по количеству посетителей и по числу участников. По замыслу организаторов, к этому времени Шанхай станет первым деловым центром Азии, а проведение в нем Всемирной универсальной выставки ЭКСПО-2010, оснащенной самыми передовыми инфраструктурами, должно подтвердить этот статус. Используя такие подтемы, как смешение различных культур в городской жизни, экономическое процветание, научные и технические новации в мегаполисе, изменение моделей городских сообществ и взаимодействие между городскими и сельскими районами, ЭКСПО-2010 создаст модели для будущих городов и гармоничной жизни, представит исключительную образовательную и развлекательную платформу для посетителей всех наций. Российский национальный павильон на выставке ЭКСПО-2010 представляет архитектор Левон Айрапетов. Проект “Буян-Град” состоит из 12 башен и подвешенного в воздухе куба. По форме павильон напоминает поселение древних славян и символизирует жизнь, солнце и мир.
Как получилось, что Россию представляет армянин?
Конкурс был девизный, и все проекты проходили под номерами, хотя обычно все знают, кому принадлежит тот или иной проект (у каждого бюро есть свое “лицо”) и кто станет победителем. И это были не мы. Данным проектом сначала занимался другой архитектор и другая команда, у которых было гораздо больше информации и времени на подготовку. А нас кто-то вписал (как всегда), когда оставалось всего две с половиной недели. Просто наш проект понравился ВВЦ. Павильон получил четкую трехуровневую структуру.
1. Основы представлений древних славян-русов и китайцев о мироздании оказались довольно близкими. Китайская триада Земля, Небо и Человек – Тайцзи – Великий Предел и русская Троица. Мать-сыра-Земля и Отец-Небо (по поверьям муж и жена), создающие в пространстве между собой все сущее.
2. Время как тройственная структура: Прошлое – Настоящее – Будущее. Структура сценографии выстроена таким образом, что на нижней платформе посетитель знакомится с исторической частью выставки. На средней площадке расположены современные медиа-устройства, рассказывающие о сегодняшнем дне русских городов. На верхней площадке посетитель имеет возможность наблюдать картинку “башен” как некое идеальное ожидание города будущего. Их ультрасовременные формы символизируют быстрое развитие городов со зданиями непрямолинейной архитектуры. А сопоставление с парком характеризует успешное развитие полицентрических структур городов Низкая платформа русского павильона символизирует начало жизни, культурные и исторические корни, общественную память, связанную с предыдущими поколениями и с природой в целом.
Для Вас это стало большим сюрпризом?
Очень большим! Сначала было 25 работ, из которых выбрали 5. А когда нам позвонили и сказали, что нас впустили в пятерку, мы вообще чуть со стульев не попадали. Дальше мы, честно говоря, вообще не думали. Мы не поняли, кто нас туда впустил, потому что знали: такой проект, такая архитектура никуда не должны были пройти. Просто понравилось кому-то – и все. Оказывается, в системе все-таки иногда бывают ошибки, сбои.
Ну, зря Вы так говорите.
Нет, сбои бывают, потому что для них (организаторов – ред.) подготовка к выставке превратилась в головную боль. Из объекта ушел частный спонсор. Хотя я думаю, что он и так бы ушел. Проект стал федеральным. Вообще, когда начинаешь туда входить…
Мы познакомились с министрами, с госчиновниками, прочими людьми. И они все потихоньку начали объяснять, почему надо молчать, не говорить этого или того.Как вообще Россия пришла к тому, чтобы делать павильон в Шанхае? Она ведь не хотела…
Но, несмотря на кризис, ЭТО состоялось.
Да. Каждая страна там проводила презентацию для структур ЭКСПО, для китайских журналистов, как бы заявляя: “Мы пришли”. Россия стала предпоследней, после нас – только Чили. Русские, как всегда, должны были выставляться в сарае. Сараи – это небольшие ангары для стран типа Нигерии, поскольку строительство павильона обходится приблизительно в пятьдесят миллионов евро. В последний раз русские строили павильон приблизительно в пятьдесят седьмом году. Отдельный, серьезный такой павильон. После этого всегда выставлялись в каких-то ангарах, на больших площадках. И сейчас тоже решили воспользоваться ангаром. А китайцы дали понять, что Россия – великий сосед, и если французы, немцы и англичане строят павильоны, то России просто неприлично довольствоваться ангаром. Русские, как всегда, долго думали, решения какие-то принимали… Тем временем китайцы расчистили площадку для будущего павильона, очень сильно надавив на российское правительство уже на политическом уровне…
А Россия сама не догадалась бы, что уже пора?
Россия всегда очень спокойно реагирует на экспорт. Почему, не знаю. Так повелось. А на этот раз ей пришлось согласиться… Это, помните, как в кино: сделать предложение, от которого невозможно отказаться. Ну и наши не смогли отказаться. Все страны еще в 2007 году провели конкурсы, в 2008 проектная документация была готова, на стройку начали выходить. А у нас конкурс объявили только в июле 2008 года, в сентябре, наконец, выбрали проект. Все вопросы надо было согласовать с китайской стороной, поскольку она проектирует и строит, а архитектор страны-участницы дает развернутую концепцию. Для выставки выделили какую-то “убитую” промышленную территорию, которая впоследствии станет хорошим бизнес-выставочным парком. Кроме того, все страны-участницы платят Китаю аренду и строят выставочные павильоны за свои деньги.
А потом все останется Китаю?
Нет, после все национальные павильоны должны быть сломаны и демонтированы. Китайцы имеют право оставить только те, которые им понравились. Но тогда они должны эти павильоны выкупить.
Может быть, Вам повезет и тогда?
Это тоже не наше. Россия хочет оставить за собой это здание. Шанхай – большой торговый город, в котором хотят основать крупный русский многофункциональный центр. Летом мы были в Шанхае, чтобы наконец провести презентацию. По всему городу висели щиты с павильонами разных стран, кроме русского. Россия вообще никуда не спешила…
За рубежом ведь все очень оперативно делается.
На самом деле у них все это делается давно, просто мы бежим за этим поездом, а они нам кричат: “Эй! Эй! Давайте! Давайте!”
Ладно, давайте про Вашу профессию. Что для Вас самое ценное в этой профессии? Почему Вы выбрали именно архитектуру?
Я не скажу, что прямо-таки сидел и выбирал. Я рисую лет с четырех, наверно. Как начал, так и рисую до сих пор. Плюс у меня еще половина головы художественная, другая – математическая. Я всегда любил геометрию, олимпиады математические и т.д. У меня было два товарища. Один поступал в архитектурный институт, а другой в институт автоматизации производственных процессов, где были компьютеры. Это был 1977 год, и про компьютеры я тогда ничего не знал. Я пошел, посмотрел на этих автоматизаторов: они были такие скучные, бледные, в очках.
Не понравилось.
А потом пошел в архитектурный. Там были ребята в белых халатах, замызганных краской, курили какие-то сигары; стояли Венеры с обрубленными руками, и что-то они там мазали, клеили… Это же интересно!
А потом, работая архитектором, Вы поняли: самое ценное в этой профессии – это…
Это когда ничего нет, а потом есть. Ты садишься и думаешь: ну, есть пустое место, а ты должен туда что-то поставить. Вообще мало кому удается поставить на пустое место что-то. Это такая очень хорошая профессия, когда ты за чужие деньги балуешься и играешь, как ребенок.
И получается как бы подарок для тех, кто живет там?
Получается, что да. Хотя ты стараешься делать то, что тебе интересно.
А бывает так, что человек долго учился на архитектора, а из него не вышел специалист. Почему так бывает? Чего не хватает?
Нет, если человек долго учился, он все равно специалистом будет. Архитектура такая плохая профессия: наполовину она искусство, а наполовину – инженерная наука. Искусство большей частью бессмысленно. Оно не материально. Музыку в карман не положишь, в живопись тоже ничего не завернешь и так далее. А архитектура… ее продают, покупают, делают. Но в то же время она еще и искусство. Архитектор должен заниматься своей работой, как искусством. Он должен быть слегка… “больной”.
Вы знаете, люди, которые работают с цифрами… у меня такое впечатление, что они очень далеки от чувства прекрасного.
Архитекторы?
Да. Потому что там все конкретно, объяснимо. А как вот архитекторам удается совместить искусство и расчет?
Это раньше архитекторы все считали, а сейчас профессии очень дифференцированы. Для расчетов есть конструкторы…
А! Значит, просто идея Ваша, а ее реализацией занимаются другие?
Нет, идея – это просто бумага. Я так думаю, что архитектор – самая тяжелая профессия на земле. Хуже, чем режиссер.
Почему?
Потому что режиссер работает с более или менее понятными ему людьми, актерами, которые понимают, что такое кино. Единственное, что надо – достать где-нибудь денег. А с архитектором работают страшные люди: инвесторы, заказчики, строители, вентиляционщики, конструкторы, которые хотят сделать все попроще, чтобы меньше мучиться. А архитектору хочется сделать нечто такое, чего он в принципе им объяснить никак не может. Это как Бетховен будет объяснять какому-то крестьянину, что эту ноту двигать никак нельзя, а тот вообще не понимает, что такое нота. И это разная градация, как в архитектуре. То есть те, которые слышат фальшь, они понимают, что вот это трогать нельзя, а те, которые просто получают удовольствие, что-то понимают, что-то нет. Мало повесить хорошую картину, надо еще, чтобы пришел человек, который понял, что это – хорошая картина. Потому что, если придет какой-то дурак, картина, в общем, зря повешена. “Ну и что?!” – скажет он.
Так и бывает в большинстве случаев.
Чем тоньше какая-то вещь, тем меньше людей, которые ее будут слушать, смотреть.
Ну понятно. Но все-таки архитектор стремится к созданию чего-то нового?
Должен стремиться. Он должен быть амбициозным, честолюбивым.
И от этого страдают все, кто работает с ним…
Должны страдать. Должны страдать. Потому что если они не страдают, значит, архитектор тоже не страдает. А если архитектор не страдает, то значит, все, – это уже не здание, а хорошая машина. Вот “Фольксваген” – хорошая машина, ну ездит себе и ездит… Но не “Астон Мартин”. Там ребята пытаются сделать автомобиль, который больше, чем автомобиль. В принципе, когда предмет больше чем предмет, его можно долго рассматривать. Как книга, которую прочел и понял: он любил ее, она любила другого, он ее убил…
И завтра забыл.
И все. А есть книга, которая лежит на полке, и каждый год ее можно оттуда брать; читаешь и понимаешь: вот двадцать лет тому назад читал те же самые буквы, все то же самое, а сейчас читаешь и понимаешь: вот же написано! Да ничего не написано, просто у тебя мозгов прибавилось, ты уже другой, а книга оказывается еще глубже. А перечитаешь еще через двадцать лет и поймешь, что автор, оказывается, еще про что-то думал. Это ты был не готов.
Скажите, архитектурное лицо какой страны более любимо Вами?
А с двадцатого века, в принципе, в странах европейской ориентации у архитектуры нет собственного лица. Ну, кроме Америки с ее небоскребами, чего я, например, не очень люблю. Есть какое-то лицо у голландцев. На сегодняшний день испанцы, наверное, самые правильно развивающиеся. Они сильно заинтересовались архитектурой, и сейчас в Испании прямо-таки кошмарное количество очень хороших молодых архитекторов. Они, по-моему, даже в деревнях строят…
В случае копирования и размещения материалов ссылка на журнал и сайт www.designdeluxe.am должна быть активной и является обязательной.