Заха Хадид. Путь продолжается

Текст и фото / Студия Zaha Hadid Architects

2 апреля 2016 года на адрес электронной почты Design DeLuxe пришло письмо от архитектурной студии Zaha Hadid Architects, из которого мы с глубоким прискорбием узнали о смерти выдающегося архитектора современности Захи Хадид. Она ушла из жизни 31 марта от внезапного сердечного приступа в одной из больниц Майами, где проходила курс лечения от бронхита.
Заха Хадид была широко известна как величайшая женщина-архитектор современности. Она родилась в 1950 году в столице Ирака Багдаде; изучала математику в Американском университете в Бейруте, в 1972 году поступила в Архитектурную ассоциацию в Лондоне, которую окончила спустя пять лет.

Хадид была настолько одаренной, что Рэм Колхас назвал ее “планетой на своей собственной орбите”, а сразу после выпуска из школы взял партнером в бюро OMA, в котором она проработала три года, после чего в 1979 году основала в Лондоне свою собственную архитектурную компанию Zaha Hadid Architects. Она заслужила серьезную репутацию во всем мире благодаря своим новаторским теоретическим работам, таким как Пик в Гонконге (1983), Kurfürstendamm в Берлине (1986) и здание оперы Cardiff Bay в Уэльсе (1994). Но на практике это означало иное.

Заказов почти не было. Клиентов пугал ее необычный подход и своенравный характер, однако Заха не уставала повторять, что архитектура — это не обслуживающая, а формообразующая дисциплина, и упорно продолжала прокладывать свой собственный путь. В 1983 году ее проект загородного клуба одержал победу на конкурсе в Гонконге, однако так и остался нереализованным. С этого момента Заха на долгие годы превратилась в “бумажного архитектора”. Все восхищались ее творчеством, она получала множество наград, но построить ничего не могла. Фирма занималась мелкими заказами, а о Захе говорили, что ее проекты в принципе невозможно воплотить в жизнь.

Ситуация неожиданно изменилась, когда в 1997 по проекту Фрэнка Гери был построен знаменитый музей Гуггенхайма в Бильбао. На Заху снова обратили внимание, и она получила заказ на строительство Центра современного искусства в Цинциннати, который сам по себе превратился в произведение искусства. Именно за этот проект госпожа Хадид удостоилась Притцкеровской премии в 2004 году и стала первой женщиной-архитектором в истории, получившей эту высокую награду. Заха на практике доказала, что ее фантастические идеи можно сделать реальными. Постепенно она стала востребованным архитектором, а ее политика творческого самовыражения, превалирующего над принципами эргономики и функциональности, но не подавляющего их, начала приносить свои первые плоды. Она изменила представление о линиях и организации пространства, и хотя успех пришел к ней довольно поздно, Заха сумела покорить оппонентов и привнести в архитектуру новые веяния.

На ранние работы Захи Хадид большое влияние оказал русский авангард, в котором ее привлекал дух отваги, риска, новаторства, стремления ко всему новому и вера в мощь изобретательства. Особенно страстно она увлекалась творчеством Казимира Малевича. Много лет спустя она скажет, что мечтает повесить “Черный квадрат” у себя в гостиной. Дипломная работа Захи так и называлась – “Тектоник Малевича” и представляла собой проект обитаемого моста над Темзой. Заха применила оригинальный подход к работе, отказавшись от проекций, и стала использовать живопись как метод проектирования. Ей не нравилось, что современные студенты почти не умеют рисовать, предпочитая пользоваться компьютером. Заху научила азам живописи ее мать, и для каждого своего проекта она делала по несколько сотен набросков, из которых потом рождался новый архитектурный шедевр.

Однако первым крупным проектом Захи Хадид, который способствовал ее международному признанию, была пожарная станция Vitra в Вайль-на-Рейне, Германия (1993). Ее последующие работы включают MAXXI – Итальянский национальный музей искусств XXI века в Риме (2009), Лондонский центр водных видов спорта для Олимпийских игр 2012 года (2011) и Центр Гейдара Алиева в Баку (2013). В них уже присутствует ключевая идея экспериментов Захи Хадид – попытка открыть путь новому зодчеству, в котором предсказывается вся сложность, противоречивость и изменчивость архитектуры будущего. Но и в более ранних программных произведениях Хадид – Центре современного искусства Розенталя в Цинциннати (2003) и Оперном театре Гуанчжоу в Китае (2010) – претворяются идеи новых пространственных законов, уникальной динамики, выразительных образов будущего.

В 2010 и 2011 годах Заха Хадид дважды подряд выиграла престижную британскую премию Стерлинга (RIBA Stirling Prize – Royal Institute of British Architects, Королевский институт британских архитекторов) за здания Национального музея искусств XXI века в Риме и средней школы Эвелин Грейс в Лондоне. Расположенный на севере Рима музей MAXXI и вовсе opus magnum Хадид, к которому она шла три десятилетия. С середины 2000-х ее постройки имеют плавные формы, а их дизайн просчитывается на компьютере как сложное уравнение, связывающее все части здания. За последнее отвечает соавтор Хадид и директор ее бюро Патрик Шумахер, являющийся главным теоретиком параметрической архитектуры. Специфика исследований Хадид и Шумахера была связана с зоной сопряжения архитектуры, градостроительства, геологии и ландшафтных исследований. Работая в стол, они ждали, когда технологии смогут воплотить в жизнь их воображение, и вот дождались.

Заха Хадид была также удостоена Ордена искусств и литературы Франции, стала лауреатом Императорской премии Японии и получила звание дамы-командора Ордена Британской империи. Она стала почетным членом Американской академии искусств и литературы и членом Американского института архитектуры.

Хадид занимала различные академические посты, была председателем Высшей школы дизайна имени Кензо Танге в Гарвардском университете и студии Сулливана Школы архитектуры Чикаго в университете Иллинойса, преподавала в Колумбийском университете, Йельском университете и Университете прикладных искусств Вены.

Заха Хадид недавно была удостоена Королевской золотой медали Королевского института британских архитекторов RIBA (Royal Institute of British Architects).

Сэр Питер Кук написал о ней следующее: “В нашей нынешней культуре отсчитывают каждую коробку и, несомненно, Заха Хадид успешна, поскольку (цитата критериев RIBA) она является тем, “кто внес существенный вклад в теорию и практику архитектуры… за значительный объем работы по сравнению с просто работой, которая в настоящее время считается модной”. На самом деле ее работы, полные формы, стиля и неудержимого маньеризма, обладают такими качествами, которые некоторые из нас могут охарактеризовать как “безупречный глаз”. Это, безусловно, является фундаментальным с точки зрения специальной архитектуры и редко ограничивается только словом “мода”.

И, конечно, ее работа является особенной. В течение трех десятилетий она рисковала там, где мало кто осмелился бы: если Пол Клее экспериментировал с линией, Заха работала с поверхностью, которая была движима этой линией, а затем искусно сложила и сплела из них путешествие в космос. В ее ранний, “колючий” период уже можно было проследить то ощущение бодрости, которое она разделяла с ее любимыми русскими супрематистами и конструктивистами, пытаясь захватить неуловимую динамику конца машинного века.

Компьютерные технологии в конечном счете и позволили ей создавать совершенные образцы характерной для нее “растекающейся” архитектуры. Мы наградили ее медалью британского института, она стала членом британского истеблишмента как дамакавалер ордена Британской империи. Однако в действительности некоторые наши собратья-архитекторы мало ценили ее (что им свойственно), когда она, сломав все схемы, героически выиграла конкурс за Оперный театр в Кардиффе. Или когда ее наградили премией RIBA Stirling за школу в Южном Лондоне (ее вторая победа подряд), мы, присяжные, громко смеялись над целым рядом выдающихся архитекторов. В нашей культуре осмотрительности и скромности творчество Захи Хадид определенно не скромное. Она – сама противоположность скромности. Ее громогласная критика плохо выполненной работы или глупости… отражает ту серьезность, с которой она относится к делу. Небрежность и заблуждения причиняют ей боль, и она не умеет играть в удобную британскую игру в банальную болтовню, которую предпочитают использовать как “буфер” многие успешные или могущественные люди. Ее методы и, возможно, большая часть ее психологии остаются месопотамскими и довольно пугающими, но при этом вполне ясными.

В результате ей, может быть, немного одиноко на вершине, в окружении элиты, вдалеке от молодых. Тем не менее в узком кругу Заха – забавная, искренне заинтересованная в работе талантливых коллег, делающих совсем другую архитектуру, таких как Стивен Холл. Она была первой, кто привел в Лондон такие таланты, как Леввей Вудс или Стэнли Сэйтовиц. Она исключительно лояльна к своим старым друзьям, многие из которых пришли из периода архитектурной ассоциации Элвина Боярски… она, кажется, остается в своей зоне комфорта и золотом периоде дружбы.

Заха создала много уникальных зданий в Лондоне, Вене, Марселе, Пекине и Гуанчжоу. Никогда еще она была настолько плодотворна, настолько последовательна. Мы понимаем, что Кензо Танге и Фрэнк Ллойд Райт не могут нарисовать каждую линию или проверить каждый стык, но Заха влияла на все вокруг постоянно и в своей манере. Такая уверенность в себе легко принимается у кинопроизводителей и футбольных менеджеров, но вызывает некоторое чувство дискомфорта у архитекторов. Может быть, они тайно завидовали ее несомненному таланту. Давайте посмотрим правде в глаза, мы могли бы наградить медалью человека с более подобающим и удобным характером. Но нет, мы наградили ею Заху.

Наша героиня. Как нам повезло работать с ней в Лондоне”.
Студия Zaha Hadid Architects, Патрик Шумахер и семья Хадид были глубоко тронуты потоком любви и слов поддержки, исходившими со стороны огромного количества людей. Все сообщения, письма и открытки будут собраны в книге и подарены семье и всегда напоминать, насколько уважаема и любима она была.

Заха верила, что каждый может реализовать свой потенциал, никогда не станавливаться на достигнутом, мечтать и претворять в жизнь все самое фантастическое.