Японо-европейский симбиоз КЕНЗО ТАНГЕ

Текст / Сона Сосян

Кензо Танге

Кензо Танге. Самый влиятельный японский архитектор XX века. Один из организаторов группы «Метаболизм». В его творчестве сказывается влияние Ле Корбюзье и традиционной японской архитектуры. С 1960 г. много зани- мается городским планированием и разработкой мегаструктур. Смог связать восточную архитектуру с ритмом и образом современной западной жизни, не только создав своеобразие японской школы современной архитектуры, но и сделав европейцев и американцев своими подражателями. Основал в 1946 году учебную студию Tange Laboratory, через которую прошли, среди других, Арата Исозаки и Кишо Куракава. Лауреат Притцкеровской премии 1987 г. Скончался 22 марта 2005 года в возрасте 91 года.

Имя Кензо в известной степени стало брендом Японии. Он прославился не только своими высотными зданиями, но и достиг вершины профессиональной карьеры, удостоившись Притцкеровской премии. Мало того, именно его называют одним из архитекторов японского экономического чуда. Ведь архитектуру называют овеществленным символом экономики, и творчество Кензо, как и ароматы его парфюмерно-кутюрного тезки из мира высокой моды,это дух современной Японии.

Кензо Танге, как и всякий великий человек, неординарен. Японец по рождению, европеец по образу жизни, он и учился в Токио, и стал архитектором, и создал там свои лучшие проекты, и вырастил учеников. Великий мастер был настоящим патриотом, отклонявшим все предложения о работе в других странах. Свое жилище в центре Токио он обставил на европейский лад, создав в огромной двухэтажной квартире небольшой, но уникальный музей античных вещей, где были и подлинные архаические статуэтки с Крита, и образцы греческой керамики.Танге, которого, без сомнения, можно причислить к самым выдающимся зодчим планеты, был очень прост в общении. Кензо Танге родился 4 ноября 1913 года в городе Имабари (префектура Эхимэ на острове Сикоку). Школьные годы его прошли в Хиросиме. Оба эти города лежат на берегах Сэто Найкай, японского Внутреннего моря, в чем некоторые критики усматривают причину тяготения Танге к творчеству Ле Корбюзье, представителя средиземноморской традиции в «новой архитектуре» Запада. На архитектурный факультет Токийского университета Танге поступил в 1935 году, а в 1938 году, по его окончании, стал работать в ателье архитектора Кунио Маэкава. В период работы у Маэкавы Танге написал свой первый литературный труд – эссе о Микеланджело (1939).

Тема была неожиданной для ученика и помощника рассудочного мастера. Сам выбор ее свидетельствовал о сомнении в непреложности догм ортодоксального функционализма, безоговорочно отвергавшего значение искусства Ренессанса, и о поиске – пока интуитивном – своего направления. В этом эссе Танге впервые касается идей, которые многое определили в его творческой биографии. Его интересует сочетание рационально-эстетического и стихийно-чувственного, «аполлонического» и «дионисийского» начал в едином потоке творчества. Танге проводит казавшуюся в то время неожиданной параллель между Микеланджело и Ле Корбюзье как открывателями нового, достигающими зрелых результатов на новых, открытых ими путях. Время подтвердило меткость этого сравнения, а вместе с тем и чуткость Танге к тенденциям, обладающим перспективой развития. Деятельность Танге начиналась в тяжелый для японского народа период свертывания мирного строительства.

Испытывало трудности и ателье Маэкавы. Из-за отсутствия работы Танге был вынужден в 1941 году перейти в аспирантуру Токийского университета. Во время Второй мировой войны «бумажное проектирование» стало единственной формой деятельности для архитекторов, еще не попавших под «тотальные мобилизации». Танге в 1942-1943 годах выполнил несколько конкурсных проектов. Они имели успех и, казалось, не противоречили официальным лозунгам «японского духа». Их прототипами послужили святилище в Исе и комплекс императорского дворца в Киото. В первые послевоенные годы молодой архитектор основал учебную студию Tange Laboratory и создал несколько градостроительных проектов. Международное признание он получил, став автором генерального плана восстановления Хиросимы после атомной бомбардировки 6 августа 1945 г. – чудовищного по своей нелепости акта устрашения со стороны американцев.

Для современника этой катастрофы Танге это была трагедия не только патриотическая, но и личная, убийственная как для родины, так и для семьи. Хиросима – его родной город, здесь он окончил высшую школу. Во время бомбардировки Хиросимы Танге почти в возрасте Христа отсутствовал на родине, что его и спасло, – но в атомном пожаре погибли его родители. Делом чести и данью уважения жертвам, а также манифестом миролюбия и бессмысленности мщения стал мемориальный парк, план которого и ряд сооружений спроектировал 42-летний архитектор. Этот ансамбль – суровое напоминание об уязвимости человеческих ценностей и об их мужественном утверждении. В основе композиции – сугубо национальное по духу представление о пространстве символе. Пустота площади, первого звена системы, кажется зловеще громадной среди пестрой и суетливой тесноты современной Хиросимы. Производимый ею эффект особенно впечатляющ для японцев, которым вообще непривычно открытое пространство, нарушающее непрерывность «городской ткани», плотной в городах Японии как нигде в мире.Мемориал в Хиросиме был первым произведением японского архитектора, вносившим нечто существенно новое в развитие современной архитектуры. Танге стал одним из наиболее известных и влиятельных архитекторов современности. Он превратился и в единственного властителя дум архитектурной молодежи Японии, отодвинув на задний план старых лидеров – Маэкаву, Сакакуру, Раймонда. В 1961 году Кензо Танге возглавилгруппу URТЕК (урбанисты и архитекторы), которая стремилась соединить воедино архитектуру с теорией. Характерная особенность стиля Танге – соединение традиционной японской и западной эстетики. Это заметно в его самых лучших работах – парке и Центре мира в Хиросиме, пресс- центре в Кофу и аренах-близнецах в Токио, которые называют самыми прекрасными сооружениями XX века. Его здания построены в Японии, США, Австралии, Югославии, Нигерии, деловых кварталах Болоньи и Неаполя, Сингапуре и Бахрейне, Тегеране и Сицилии.

Силуэты зданий Кензо Танге невероятно просты по «крою» и конструктиву, угловаты и вместе с тем изящно изогнуты – как склон горы Фудзи, как ствол деревца бонсай, как кровля пагоды. Ортогональные (т. е. расположенные под прямым углом) очертания и пропорции его творений вторят канонам традиционного интерьера и сетчатоклетчатой структуре японского дома. Материалы и конструкции легки и приглушенно-монохромны, как ширмы и перегородки, а декор небросок и продиктован суровой природой островов. Его творения отмечены хорошим вкусом и чувством меры. В творчестве Танге очень часто урбанист брал верх над архитектором. Мастеру было гораздо интереснее создавать архитектурные ансамбли и изменять окружающую среду, чем строить отдельные здания. Проектируя здания, Танге держал в уме не только то, как они будут выглядеть в глазах прохожего или посетителя, но и встраивал их в окружающий ландшафт. Например, построенный мастером токийский кафедральный собор напоминает о своем религиозном предназначении только с высоты птичьего полета.

С неба силуэт здания выглядит как крест. То же двойственное восприятие отличает и Олимпийский стадион, спроектированный мастером Танге в 1964 году, ставший вершиной его творческой карьеры. Несмотря на внешний футуризм и нарочитый модернизм, вся среда вокруг спортивных залов сохраняет дух и характер типичного японского сада с его композициями из камня, культом отдельных деревьев и кустов. Стадион находится на участке, вплотную примыкающем к крупнейшему историческому парку Токио – Йойоги. И вся атмосфера этого японского парка с храмом в центре плавно и незаметно перетекает в футуристический ансамбль Танге. В творчестве Танге постоянно реализуется принцип, когда архитектура становится элементом искусственной природы. И в этом одна из особенностей современной японской архитектуры, созданной Кензо Танге. Невозможно представить многие из его произведений вне Японии. В творчестве Танге четко прослеживается способность к ассимиляции европейского художественного и культурного опыта и преломлению его через японские традиции и созерцательность. Весьма удачным примером такого союза европейской идеи и японского воплощения можно считать здание токийской мэрии. Это целый комплекс из трех зданий в токийском районе небоскребов Синдзюку. Основное здание с двумя башнями (высота 243 метра) своим силуэтом напоминает футуристический готический собор. Вообще многие создания мастера выглядят, как будто сошли с экрана фантастического фильма, рассказывающего о жизни внеземных цивилизаций.

Конечно, при строительстве этого ансамбля в 1981 году мастер не забывал встроить в архитектурный ландшафт набор архетипичных японских символов. Здания Кензо Танге настолько органично вписаны в окружающий ландшафт, что иногда воспринимаются как часть природы, а не как произведение человеческого гения. Человек, впервые попавший в Токио, не может оставить без внимания здание «Фудзи ТВ». Огромное здание очень легкой конструкции издалека напоминает космический корабль. Расположена штаб-квартира одной из крупнейших японских телекомпаний также в знаковом месте – на Одайба. Одайба – искусственно созданный остров в Токийском заливе. В то время как мегаполис задыхался от нехватки свободной земли, на градостроительном совете было принято решение создать несколько искусственных островов в заливе. Одайба и Теннозу – самые известные из таких островов. На международной конференции по дизайну в Токио, состоявшейся в 1960 году, Танге декларирует главную задачу творческого созидания «наведение мостов» через углубляющуюся пропасть между человеком и техникой. Территориально стесненному и популяционно перегруженному Токио метаболическая концепция пришлась по нутру, и в 1960 году Танге предложил ошеломивший мир проект Большого Токио. Архитекторы вынесли жизнь мегаполиса в Токийский залив на огромный обитаемый мост из сплетенных в замысловатую сетку автострад, переходов и эстакад, над которыми гроздьями висели дома. Это был последний реальный фантастический город ХХ века, в равной степени вдохновленный японским экономическим чудом и идеями Ле Корбюзье, развитыми его последователем Танге. И хотя никому ни на миг не приходило в голову, что этот проект удастся реализовать, японская архитектурная школа стала первенствовать и в градостроительстве. В значительной мере концепция Большого Токио как метаболического мегаполиса была воплощена, и сегодняшняя жизнь японской столицы не столь осложнена транспортными заторами и отравленной шумом и газами атмосферой.

В одном интервью классик сказал, что он не верит в регулирование роста большого города, ибо такой город является местом, куда устремляются и капиталы, и люди, где сосредоточена самая высокая культура и легче найти работу. «Поэтому, – заметил Кензо Танге, – надо думать не об ограничении роста городов, а о таких планировочных решениях, которые позволили бы растущему городу жить нормально». Рассматривать архитектурные проблемы любого масштаба через призму градостроительного мышления стало определяющим принципом Танге в 1960-е годы. Первая половина 1960-х годов – самый плодотворный период для Танге. Постройкой, завершившей этот период, стало здание центра коммуникаций префектуры Яманаси в Кофу (1962-1967). Здесь в пределах одного здания Танге стремился осуществить идеи плана «Токио-1960». В сооружении как бы заложен «генетический код» развития городского организма нового типа. Форма здания строится на обнаженных контрас-тах, на режущих глаз диссонансах. Это уже символ не города будущего, а современной Японии. Образ здания воплощает призыв изменить условия, которыми сковано развитие жизни. Вслед за градостроительным опытом в отношении японской столицы последовало продолжение на земле Балкан. Столица одной из республик федеративной Югославии, Македонии, – Скопье – лежала в руинах после разрушительного землетрясения 1963 года, и Кензо Танге, отмеченный успехом градостроительного планирования в условиях сейсмически опасной родины, пришелся к месту и ко времени. Конечно, амбициозные планы Кензо «Македонского» воплотились лишь в малой мере, но легли в основу дальнейшего развития ставшей нынче суверенной балканской республики. Кензо можно по праву назвать не только Македонским, но и Миланским, и Болонским – для этих итальянских городов архитектор разработал планировку новых деловых районов. Даже в таком исторически оформленном городе, как Болонья, Танге сотворил отправную точку в виде современного района Фьера, спроектировав в 1967 году две современных башни. Сегодняшняя болонская Фьера разрослась кристаллами высоток вокруг этой архитектурной затравки и на подложке, спланированной Кензо Танге. Среди творческих позиций Кензо Танге есть и «гармония между природой и искусственной средой», к которой он стремился во всех своих работах. В проектах 70-х годов есть зона коммуникаций, оставленная в виде почти не тронутых природных фрагментов – «Зеленый коридор». Эту систему Танге применил в 1971 году при проектировании нового жилого района Либрини в сицилийском городе Катаниа и еще в одной работе, выполненной в содружестве с Луисом Каном. Это проект Аббасабада – нового района Тегерана. Совместная работа двух выдающихся зодчих, очень не похожих друг на друга, началась в 1973 году. К сожалению, смерть Кана помешала развитию этого содружества. Остался только проект 1974 года, в котором показано формирование нового района и центра вокруг нетронутой топографии «Зеленого коридора». В 1978 году рабочее ядро фирмы «Кензо Танге и УРТЕК» составляли несколько архитекторов и инженеров. Обычно они собирались в кабинете Танге – светлой комнате с большим столом в центре, за которым можно было провести совещание, где можно было расставить макеты, разложить проекты.

Особенностью фирмы Танге являлось то, что она была не только коммерческой организацией, но и школой для архитекторов. Большинство из них составляли японцы, но иногда в число сотрудников попадали и иностранцы. Часто, получив заказ, Танге устраивал внутренний конкурс для своих архитекторов. При этом он просил развить предлагаемую им идею. Лучшие варианты брались за основу для разработки, которую вела группа архитекторов, являющихся, наряду с самим Танге, авторами проекта. Замечая особо талантливых людей, Танге поручал им самостоятельную и ответственную работу, помогая через какое-то время основать собственную проектную контору. За годы своей работы фирма «Кензо Танге и УРТЕК» «вывела в люди» немало архитекторов, большинство из которых стало ведущими специалистами Японии. Например, в 1978 году одним из лидеров фирмы был Такаши Ивата, первый соавтор Танге по проектам «Сады Лумбини», Либрини в Сицилии, Аббасабада в Тегеране. Многие десятилетия Танге был профессором Токийского университета. Он публикует литературные труды, где рассматривает тему традиций и их роль для творчества современного художника. Влияние Танге на архитекторов современной эпохи огромно. В конце 80-х годов в его компании работали более 130 архитекторов по всему миру. Он смог связать восточную архитектуру с ритмом и образом современной западной жизни, не только создав своеобразие японской школы современной архитектуры, но и сделав европейцев и американцев своими подражателями. При этом мэтр всегда умел тактично и мудро провести глубоко личную идею, не ущемляя проявления индивидуальности других архитекторов.