Вселенский фьюжн Нувеля

Текст Соны Сосян

Жан Нувель, 73-летний мрачноватый, лысый, неизменно одетый во все черное импозантный французский архитектор с барскими манерами, удостоился в 2008 году самой престижной в цеху зодчих премии – Притцкеровской. Когда имя нового лауреата было названо, у многих наблюдателей невольно возник один вопрос: неужели у него еще ее не было? На его счету столько осуществленных сногсшибательных проектов, что он легко мог бы дать фору любому патриарху современного зодчества: с 1971 года он и его бюро Atelier Jean Nouvel возвели 68 зданий. Невероятно много даже для самого успешного архитектора. По части архитектуры Жан Нувель для французов – такая же глыба и матерый человечище, как другой их великий соотечественник, Ле Корбюзье. С той разницей, что Нувель жив-здоров и продолжает удивлять. Архитектору с такой фамилией самой судьбой предначертано заниматься “новой архитектурой”. По-французски nouvelle, звучащее одинаково с фамилией Nouvel, обозначает новость и вообще все новое. От этого слова происходят и новичок, и новатор – последнее как раз о Нувеле. Сегодня он входит в пятерку мэтров мировой архитектуры, а его творения гармонично встраиваются в городские ландшафты по всему миру. Нувель родился в 1945 году в старинном маленьком городке Фюмель на юге Франции. Свою страсть к живописи, появившуюся еще в ранние годы, ему пришлось оставить под влиянием родителей-педагогов, которые желали более серьезного образования для сына, и в 19 лет он поступил на архитектурное отделение Школы изящных искусств в Бордо, в 21 выиграл национальный студенческий конкурс и переехал в Париж, чтобы учиться в столичной Высшей школе изящных искусств.

Еще не окончив это исключительно престижное учебное заведение, многообещающий молодой человек 25 лет от роду оказался архитектором Парижской биеннале 1971 года. К этому времени он был уже близко знаком с философом и культурологом Полем Вирилио и его коллегой по объединению Architecture Principe Клодом Параном и поработал на них, поучаствовал в студенческих волнениях 1968 года и выработал твердые взгляды на жизнь и ремесло архитектора. К 1976 году Нувель стал настолько знаменит и влиятелен, что смог инициировать создание национального профсоюза архитекторов – Syndicat de l’Architecture. Отнюдь не с нигилистических позиций. Нувель начинает любой проект, руководствуясь только собственным непредвзятым мнением. Сам мастер именует направление, в котором работает, “критической архитектурой”.

Он был убежден в том, что зодчим не должно ограничивать себя манифестами и макетами, они должны, в случае необходимости, отстаивать свои права и взгляды не только в отношениях с клиентами, но и с местными властями. Энергии “критических архитекторов” хватило даже на изменение градостроительного законодательства в некоторых регионах Франции. Одной из первых побед архитектора и его прогрессивного заказчика, правда, не без компромиссов с местными властями, стала постройка особняка в византийском стиле посреди средневековой готической застройки – это случилось в 1970-х, и с тех пор месье Нувель продвинул мультикультурную, или, как ее еще называют, экуменическую архитектуру в европейские города. Притом этот вселенский фьюжн противоположен по смыслу как глобализму, так и пуризму. Автор волен творить в собственной манере при условии, что она не оскорбляет ничьих чувств.

Нувель действительно архитектор нового времени в том смысле, что он может себе позволить заниматься “белой” работой, поручив “черную” (вернее, черновую) выполнять другим. В его большом архитектурном бюро, называемом “архитектурной фабрикой”, трудятся сто молодых зодчих, как у некоторых других мэтров вроде Фостера. Сверкающие разноцветным стеклом высотные башни, ошеломляющие дизайном торговые центры, музейные здания, чьи стены сотканы из растений, – все они построены Нувелем по всему миру, от Испании до Японии, от Рио до Абу Даби. Это высокое во всех смыслах искусство, новая архитектура. Nouvelle architecture. Нувель как архитектор-универсал строит все: гостиницы, социальное жилье, торговые центры, небоскребы по всему миру – в этом он тоже универсален, то есть исполнен вселенского размаха. Однако более всего он прославился как строитель очагов культуры: театров и музеев.По признанию Нувеля, в мире есть только несколько городов, вдохновляющих по-настоящему любого архитектора. Это Рим и Венеция, Барселона и Нью Йорк, Прага и, конечно же, Париж. Впрочем, остальные крупные и не очень города мира тоже не обойдены его вниманием. У Нувеля, в отличие от многих его коллег, нет фирменных приемов: он не ограничивает себя ни строгой геометрией, ни криволинейными поверхностями. Свой метод он называет “гиперизбирательностью”: каждый его проект должен быть предельно точно адаптирован к условиям заказчика, задаче здания, местному ландшафту и культурным традициям.

Только это вовсе не означает стремление к старому: напротив, это дает возможность Нувелю интерпретировать входные данные совершенно свободно. В 1981 году Жан Нувель победил в конкурсе на осуществление одного из десятка больших проектов в Париже, инициированных французским президентом Франсуа Миттераном после его прихода к власти. В 1987 француз был награжден “Архитектурным Гран При” за ряд своих работ и Equerre d`Argent за дизайн мебели для гостиниц. Он удостоен также премии в полмиллиона долларов от Ага-хана, швейцарского миллиардера арабского происхождения, за этнический музейный проект. Выстроенный за шесть лет, “Инститют дю Монд Араб” (Институт арабского мира) пополнил список парижских достопримечательностей. Его квадратный метр считается одним из самых дорогих в строительной истории XX века. Изогнутое здание выходит фасадом к Сене и имеет очертания предыдущего здания на этом же участке. Обширное пространство диктовало широкие гладкие поверхности; концепция открытости и познаваемости – обилие стекла, из Торговый гиб реки – округлую башню, напоминающую о вертикалях минаретов. Нувель не стал стилизовать свой проект под восточную архитектуру – дух Ближнего Востока он передал совсем другим способом, облицевав фасады 240 алюминиевыми панелями с титановыми диафрагмами, повторяющими орнамент мушарабье, характерный для мавританских дворцов в Испании. В каждую из панелей встроен фотоэлемент, который измеряет уровень дневного освещения – в зависимости от его интенсивности диафрагмы открываются и закрываются, поддерживая в помещениях постоянную освещенность.

Прежде чем приступить к разработке проекта, Нувель обращается к истории места и его окружению, к укладу, привычкам и предпочтениям жителей города, где разместится его новое здание. С точки зрения архитектора, всякий человек – “продукт цивилизации и культуры”, и сам он, уроженец послевоенной Франции, на которого из всех интеллектуальных течений больше всего повлиял структурализм, не исключение. Его убежденность, что архитектура – это “временное изменение пространства, города, ландшафта, лишь кажущееся вечным”, глубоко исторично и философично. Такое философское отношение к своему призванию не может не вызывать восхи щения. Грандиозный успех Института арабского мира вознес Нувеля на архитектурный олимп. Забота о сохранении культуры развивающихся стран стала для Нувеля профессиональной привычкой – следом он взялся за проект Музея искусств цивилизаций Азии, Африки и Океании, который недавно был открыт в Париже на набережной Бранли, прямо возле Эйфелевой башни. Строительство длилось восемь лет и обошлось в четверть миллиарда евро – зато этнографический музей оказался необычным не только экспозициями, но и конструктивным решением здания. Образцы искусства тропических народов размещены буквально в родных их душам и телам джунглях – музейные стены в прямом смысле живые и дышат! Они сотканы из зарослей плюща и папоротника, причем кирпичные стены растительностью не увиты, как в старинных замках, а зелень сама выступает своеобразным строительным материалом. Конструкция проста: металлический каркас, на который надеты пластиковые щиты, за ними – трубы, подающие прямо к корням растений воду, воздух и удобрения. И это не первый раз, когда Нувель удивляет парижан своими фантазиями.

В 1997 году он построил Фонд Картье – конструкцию из стальных балок и растяжек, на которых закреплены панели из стекла. Здание как будто растворилось в городском ландшафте, не нарушая своим обликом стиль французской столицы. Арена высокотехнологичных экспериментов Нувеля отнюдь не ограничивается одним Парижем. В швейцарском Люцерне он возвел Центр культуры и конгрессов. Основным элементом здания стало… Люцернское озеро, а над ним каким-то чудом, без единой опоры висит 20-метровая покатая крыша из меди. В Барселоне, желая того или нет, Нувель стал соперником самого Антонио Гауди: открывшаяся в ноябре 2005 года башня Torre Agbar навсегда изменила силуэт города, сравнявшись по высоте со знаменитым Собором Святого Семейства. На самом деле “Торре Агбар” – это не клич религиозных фанатиков и не восклицание матадора, а аббревиатура заказчика сооружения – барселонской водной компании Agua de Barcelona – AgBar. Башня высотой 142 метра, согласно замыслу, напоминает фонтан, символизируя специализацию фирмы. В церемонии открытия штаб-квартиры управления городского водопровода принял участие сам король Испании Хуан Карлос.

О воде напоминает и внешняя оболочка здания – тысячи ее стеклянных панелей окрашены эмалевой краской сорока различных оттенков и бликуют на солнце, словно поверхность водоема. Разноцветная оболочка Torre Agbar выделяет его на фоне городского ландшафта в любое время суток. Во внешней бетонной стене башни окна пробиты, на первый взгляд, без всякой системы, но в результате они выступают не только как конструктивный элемент, но и как заслон от летней жары. Снаружи, поверх стеклянной навесной стены, установлен ещё один слой – жалюзи, тоже стеклянных. Они защищают от солнечного света и жара, но не понижают прозрачности окон. Общая площадь офисов в Torre Agbar составила 39 тыс. кв. м, а стоимость башни – 133 млн евро. За свой стеклянный сталагмит Нувель получил всемирную премию “За высотное строительство 2006”. Организаторы конкурса отметили в башне и продуманное взаимоотношение с окружающей застройкой, и лаконичность сложной геометрической формы, и комфорт внутренней среды. Башню “Агбар” отличает не только поразительный внешний вид и экологичность задумки, но и то, что она не вторгается своим мощным стеклянным станом в историческую застройку.