Интервью / Асмик Шамцян
Фото / архив Надежды Саркисян

Имя Надежды Саркисян гремело в 70–80–е не только по всей Армении, но и по Советскому Союзу. Ее яркая внешность, свободное, раскованное поведение на сцене, а главное, певческий и актерский талант привели к тому, что у нее образовалась огромная армия поклонников, штурмующих концертные залы, где она выступала. Нарушительница строгих советских норм поведения на сцене и ТВ, она не раз бывала наказана за вольнодумство и отстранена от эфиров. Сейчас это кажется наивным и невинным, но тогда выглядело в глазах блюстителей нравственности эпатажным и недопустимым. В нее влюблялись знаменитые актеры вроде Олега Янковского и Бориса Хмельницкого, но ее сердце навсегда было отдано мужчине всей ее жизни – скульптору Давиду Беджаняну. Сегодня Надежда Саркисян руководит Государственным колледжем культуры, воспитывает на расстоянии внука Дени, подаренного дочерью Эмми, и готовится стать бабушкой во второй раз. А еще борется с нелегкой болезнью и полагает, что все – от бога, а у нее – миссия, которую нужно выполнить во что бы то ни стало. Мы встретились с певицей в ее гостеприимном доме и поговорили о пути, пройденном за несколько десятков лет.

Надя, у кого вы учились? Кто стал вашим фундаментом?

Раньше в нашем жанре у нас не было учителей. Моим фундаментом были Арета Фрэнклин, Элла Фитцджеральд… В те времена была серия концертов, называемая “Филармония школьника”, и на одном из них я семь раз спела на бис песню Тома Джонса Keep Me Hangin’ On, которую я готовила всего один день. Аксель Бакунц, послушав, взял меня в свой “Серпантин”. Попасть в этот ансамбль было чудом! Я была в шоке! И он начал со мной серьезно заниматься, а когда я начинала жаловаться, что больше не могу, он отвечал: “Нет такого слова – не могу! Пой!” (Сейчас то же самое делаю я со своими студентами). Репетиции были слышны даже на улице. Один из наших музыкантов сравнивал меня с Имой Сумак. Затем я попала в оркестр Орбеляна… Если в “Серпантине” мы на сцене и пели, и танцевали, что по тем временам было смело, то у Орбеляна нужно было стоять по стойке смирно, а я так не могла. И стала первой певицей, которая начала двигаться на сцене. Я же первая и предложила маэстро поставить мой любимый бэк–вокал. “А что, хорошая идея!” – сказал он. Так понемногу это статичное поведение начало оживать. Это были 79–й, 80–й годы. Потом я снова вернулась в “Серпантин”, потому что Давид не захотел, чтобы я там оставалась.

А почему? Ведь это был самый известный оркестр…

Мне кажется, Давид почувствовал, что я, вероятно, не совсем доросла. Мы тогда только начали встречаться, мне было лет 19. Так что мотив его запрета был творческим. У нас даже ссоры были творческие и очень бурные. Ни одной семейной, личной размолвки я не припомню. Обычно Давид ничего мне не запрещал в общепринятом смысле этого слова, наоборот, всегда защищал и поддерживал. Когда на ТВ нельзя было надевать декольте и мини, я носила, за что меня даже отстранили от эфира на два года. Но потом состоялась триумфальное возвращение. Мы поколение, совершившее здесь революцию.

А как вам удавалось петь песни зарубежных исполнителей? Это же запрещалось.

Это все Орбелян. Он защищал нас всегда! С ним невозможно было спорить. Помню, в очередной раз мы выступали в концертном зале “Россия” и нужно было петь или на армянском, или на русском. Он довел дирекцию до белого каления своими требованиями. “Разрешите ему исполнять все, что он хочет, только пусть уходит!” – сказали там. И он играл зарубежные произведения и называл их, например, “Здравствуй, Москва!” или “До свидания, Москва!”.

И никто не догадывался?

Да не знали они тогда! А мы всегда были на одной волне с мировым исполнителями: получали диски от нашей диаспоры, покупали во время гастролей. А во время вступительных экзаменов в ГИТИС я исполняла Рэя Чарльза, и члены приемной комиссии о нем ничего не знали!

А как Орбелян относился к вашему участию в разных фестивалях?

Он отличался довольно ревнивым характером. Все держал под контролем и не допускал самостоятельности. Без него мы не могли никуда поехать. Из–за этого я лишилась участия в “Братиславской лире”, и не только… Помните фильм “Человек–оркестр”? Ну вот… И при всем том – такого руководителя и такого бэнда во всем Союзе не было. С Орбеляном любой оркестр играл шикарно! Это была потрясающая личность. За границей он не отпускал нас от себя ни на шаг. “Вы должны быть загадкой, мечтой, блистать на сцене, а не в кафе сидеть”, – говорил он нам. А поклонников отгонял на пять метров: “Это мои королевы!”

А как к вам пришла известность?

Я стала популярной всего за один день и всего с одной песней про зайчонка, которую я исполнила на передаче, посвященной Женскому празднику 8 марта. Ее написала Эмма Мигранян. На следующий день все на улице начали узнавать меня.

Классическое “проснулась знаменитой”…

Точно.

А в семье кто–то пел?

Да, моя тетя и дяди, у которых был бэнд “Джаз Арагац”. Это были люди с хорошим музыкальным вкусом, который привили и мне. Но строгости они были большой. Я даже убегала от них в окно на концерты, потому что мне не разрешалось одной куда–то ходить – только с ними. Мы не пропускали ни одного культурного мероприятия. В детстве я хотела стать актрисой, но пела всегда. В театральный меня не приняли: нужно было дать взятку – восемь тысяч рублей, что по тем временам было большими деньгами. Денег я не дала, но на экзамен пошла… и не поступила. Тогда я пошла на актерские курсы при Армянской киностудии. Дима Кеосаян, ученик Козинцева, принял меня сразу. Я дублировала русские фильмы – Неелову в фильме “С тобой и без тебя”, Юрку в “Адъютанте его превосходительства”… Всего шесть фильмов. Там я проучилась год, а потом ушла петь.

Когда вы встретили Давида?

Это был 73–й год, я только что окончила 10–й класс и пошла устраиваться на работу в детский сад в Цахкадзоре. А Давид с Акселем Бакунцем работали там в ресторане. Это была любовь с первого взгляда. С его взгляда. Я пела Killing me softly with this song, которая оказалась его любимой песней. Потом, как мне рассказывал Кока, Давид спросил его: “Кто она? Это самая красивая девушка Армении, какую я видел”. Бакунц ответил, что это новая певица группы “Серпантин”. “Она будет моей!” – последовал ответ. Вот, собственно, и начало. Через несколько дней он пришел на репетицию “Серпантина”. А спустя полгода мы стали парой.

Мы никогда не говорили друг другу “я тебя люблю”. Додо объяснял это гениально: “Инопланетяне же не разговаривают, но все понимают. Если ты не понимаешь, что творится в моей душе и голове, то и не должна быть рядом”. Но он каждым своим поступком показывал свою любовь. Например, часто неожиданно встречал меня в аэропорту того города, где у меня были гастроли. Слова такие мелкие и незначительные по сравнению с действиями!

Поженившись, мы не сразу решились родить ребенка. В итоге я родила Эммочку, когда мне было тридцать. Давид был таким чистым… Но в то же время совершенно отвязным. Тихим и отвязным. Невероятно наполненным и с потрясающим чувством юмора, которое передалось нашей дочери.

Кстати, об Эмми и ее семье. Расскажите, как вы восприняли новость о ее решении переехать в США?

Я никогда не спешила с Эмкиным замужеством. “Когда бог даст, тогда и создаст семью”, – думала я. И она никогда не думала жить так далеко от меня. Это решение пришло вместе с ее судьбоносной встречей. Мне пришлось даже уговаривать Эмку. Слава богу, в новой семье ее очень хорошо приняли. А потом пришло и счастье – мой внук Дени! Это что–то особенное. Чувства к детям и внукам не различаются, как часто говорят. Я полностью отдана им! Они свет, любовь, сумасшествие… Плоть от плоти, вот что. Сегодня они – моя поддержка. Я живу благодаря им. А скоро родится и второй внук. Эмка старается избегать лишнего шума в соцсетях и не выкладывает много фотографий. Ее муж – личность совершенно не публичная.

Надя, огромную часть вашей жизни занимает созданный вами Ереванский государственный колледж культуры. Чему вы учите своих студентов?

Самое главное, быть грамотными во всех отношениях. Им нужно понимать психологию песни, понимать, как нужно преподносить ее. Каждое слово и нота о чем–то говорят. Если от песни идут мурашки по коже, значит, она правильно исполнена. В моем колледже строгие правила, особенно по отношению к тем преподавателям, кто ставит высокие оценки. Они должны соответствовать уровню знаний. Если оценки поставлены по блату, то преподаватель освобождается с работы. У нас репутация хорошего учебного заведения, поэтому к нам приходят даже после вузов, поступают же обычно после 9 класса. А на вокальное отделение мы берем детей с пяти–шести лет.

А каких специалистов вы выпускаете?

Журналистов, операторов, режиссеров, актеров, вокалистов, модельеров, арт–менеджеров и реставраторов – это единственный в регионе реставрационный факультет.

Есть ли сожаления о чем–то неслучившемся?

Я жалею о трех упущенных возможностях. Что не заключила пятилетний контракт в Кувейте на выступления в сети отелей “Шератон”. Орбелян не позволил. Второй неслучившийся контракт – с фестивалем “Алая гвоздика”. Тогда Слободкин поругался с Аллой Борисовной и предложил мне очень хорошие условия. “Я хочу “побить” Пугачеву вами. Вы очень яркая личность”, – сказал он. Но мне пришлось отказаться по семейным обстоятельствам. Через пару месяцев я увидела, что началась раскрутка Лаймы Вайкуле. И третья возможность… Когда я училась в ГИТИСе, Гаркалин и Шалевич предложили остаться в Вахтанговском театре… В общем, я снова отказалась. О чем жалею очень сильно. Это были мощнейшие проекты, один лучше другого. Я отказалась от всего ради Давида. Испугалась – а вдруг не приедет. Но он так любил меня, что поехал бы со мной хоть на край света. Это я не рискнула. Сейчас я знаю на сто процентов – он был бы со мной. Но у меня есть Эмка и Дени. Я удержала семью.

А ваше самое большое достижение карьерное или личное?

По–моему, у меня оба идут вровень. Любимый муж, семья и работа. Я благодарна богу. А это, наверное, испытание, которое я должна пройти (имеет в виду свою болезнь – А. Ш.). Но в то же время это и помощь. Я чувствую, что у меня есть миссия, которую я должна выполнить. Я должна воспитать и поставить на правильный путь моих внуков, не говоря уже о моих других детях – студентах коллежда. Только недавно я поняла, что все это мне было дано богом. Я начала с детского сада, продолжила на профессиональной сцене, и вернулась снова к детям – передавать им мои знания. Думаю, меня ведут сверху с самого начала.

В случае копирования и размещения материалов ссылка на журнал и сайт www.designdeluxe.am должна быть активной и является обязательной.