Интервью / Яна Авчиян
Фото / Вахтанг Матевосян, Арутюн Екманян, Яна Авчиян

…Ее хотели назвать Дианой. Однако осторожная мама на всякий случай оградилась от непредсказуемости: “Диана – божественное имя. А богиня прежде всего синоним красоты. Вдруг моя дочь не будет наделена божественной красотой?” И ее назвали солнечным именем Аревик, которое, как показала жизнь, и впрямь ей очень подходит. Оно, как и ее пламенная солнечная душа, отражается на милом, улыбчивом и светящемся лице. И кстати, мама ошиблась. Некоторые европейские сайты, особо подчеркнув национальную принадлежность французской актрисы армянского происхождения Аревик Мартиросян, назвали ее наряду с известными кинодивами одной из красивейших женщин последнего Венецианского кинофестиваля.

Там Аревик представляла “Шрам” – нашумевшую картину о Геноциде немецкого режиссера турецкого происхождения Фатиха Акина, в которой очень реалистично и эмоционально сыграла одну из трагических ролей. Так как же все-таки отразилось имя на дальнейшей жизни актрисы? С этого вопроса и началось наше интервью.

У Константина Орбеляна есть песня “Аревик”, вы ее знаете, она была очень популярна на нашей эстраде, так вот мое детство началось именно с нее! Как только узнавали мое имя, все вокруг начинали эту песню напевать. Скажу вам откровенно, я страдала! Тогда имя Аревик не было так распространено, и, может, благодаря этому меня всегда выделяли, не путали мое имя с другими, что, несомненно, повлияло на мою индивидуальность, ведь дети очень остро реагируют на отношение общества к себе. Имя определяет человека! Я себя спокойно чувствую в любой компании, даже в незнакомой, легко общаюсь с людьми.

И когда наступает момент знакомства, просто называю свое имя, хотя знаю, что придется повторить. Иногда, чтобы запомнили, говорю “ар э ви”, на французском это означает “искусство и жизнь”. Вот недавно весь вечер один парень так и называл меня – Ареви, что меня очень веселило!

Что для вас первостепенно – восхваление мужчиной вашей красоты или профессионального мастерства?

Это разные вещи, но и в том, и в другом случае меня может взволновать только искренность, с которой произносятся слова.

Вы уехали во Францию уже в зрелом возрасте. Легко ли приноровились к французской жизни и как вам живется сейчас?

Сначала было очень трудно. Говоря “сначала”, я имею в виду первые пять лет. Все пришлось начинать с нуля, помощи ни от кого не было, ощущение такое, что передвигаешься наощупь в темном пространстве. Свою театральную школу я нашла
по справочнику, просто интуитивно пошла туда, и оказалось, что там преподавала прекрасный педагог Даниэль Ажоре из “Комеди Франсез”, которая поверила в меня и приняла в свой класс, хотя по-французски я говорила тогда неважно. Потом появились маленькие успехи, и постепенно стало ясно, что актерская профессия – смысл моей жизни. Причем вначале, когда ты еще не очень разбираешься, что и как, к тебе подходят незнакомые люди, говорят, какой у тебя сильный “презанс” на сцене и т. д., это тоже подталкивает тебя к принятию судьбоносного решения. Иногда другие о тебе знают больше, чем ты сам! А сейчас все намного комфортней. Плохо или хорошо можно себя чувствовать в любой стране. Главное, заниматься любимым делом!

Вы человек, живущий в строго рассчитанном по часам современном ритме, или из тех, кто любит и имеет возможность понежиться по утрам в постели, предавшись лени и истоме?

В зависимости от того, в каком периоде я нахожусь. Если играю или снимаюсь, то живу в довольно строгом режиме и все время думаю о роли, читаю, наблюдаю, общаюсь с людьми, которые как-то связаны с моим новым персонажем… А в свободное время много гуляю, хожу в кино, в театр, часто одна, одиночество позволяет сосредоточиться.

Как часто вы вспоминаете свой дебют в кино и с какими эмоциями?Расскажите пару слов о дебюте. 

Из прежних работ я вспоминаю только свои ошибки, которые исправляю с каждым новым опытом. Вообще, стараюсь идти вперед, меня интересует будущее, прошлое я уже знаю.

Какие творческие планы на ближайшее будущее?

Меня пригласили сняться в комедии. Персонаж довольно интересный. Достаточно сказать, что моя героиня заикается.

Вернемся во всемирную паутину. Поиск в Интернете рядом с вашими фото выдает снимки известной теннисистки Марии Шараповой топлесс. Поскольку фотографии небольшого размера, не разобравшись, можно на первый взгляд принять ее за вас. Вас это не смущает?

Нет, если ее это не смущает!

Впрочем, вы много лет были моделью известного французского художника с армянскими корнями Жана Жансема. Вам приходилось позировать и обнаженной. Легко было пойти на этот шаг, будучи хоть и француженкой, но армянского происхождения?

Вы знаете, Жансем не был сторонником полного ню. Он считал, что полуприкрытая нагота намного интересней полной обнаженности и намного эротичней.

Художники, как правило, черпают в модели вдохновение. А что лично вам дало это сотрудничество?

Встреча с Жансемом – одна из самых важных в моей жизни! Это был удивительно добрый и мудрый человек, с хорошим чувством юмора. В перерывах между работой у нас было традиционное чаепитие и долгие разговоры. Он много рассказывал об Италии, которую любил и считал самой прекрасной страной на земле. Как-то раз он писал пейзаж в итальянской деревушке, и вокруг него собрались местные мальчишки и долго молча глядели, как он рисует. И вдруг один, самый маленький спросил: “Что он делает?” А который постарше ответил: “Не видишь, он как Леонардо да Винчи!” В этом вся красота и гениальность Италии! В общении с Жансемом было много радости, теплоты, он делился со мной своими взглядами на живопись, на искусство вообще. Всегда говорил: “Красота в простоте!” И, конечно же, поддерживал меня на нелегком артистическом пути, приходил на мои спектакли… Жаль, не увидел “Шрам”, но я ему показала несколько фотографий со съемок, ему понравилось, он сказал, что очень реалистично сделано.

Каково это столь энергичной девушке подолгу сидеть неподвижно?

Долго сидеть без движения, конечно, сложно, но между художником и моделью возникает тонкая связь, которую я старалась никогда не прерывать. Это довольно хрупкая вещь, поскольку художник уязвим в эти минуты. Мое внимание было направлено на Мастера, на его “интенсивный” взгляд.

Остались ли у вас написанные Жансемом ваши портреты? История какого из них вам особенно дорога и почему?

Конечно, остались. Это нормально, когда художник дарит свои работы близким людям. У меня есть очень красивый портрет, сделанный карандашом, который я получила в день рождения. Иногда мы отмечали наши дни рождения вместе (у меня – второго марта, а у него – девятого). Помню, я ему принесла большое солнце ацтеков из рыжего камня, которое он повесил над дверью мастерской, и смешную мексиканскую куклу (впоследствии она появлялась в его натюрмортах). Есть много картин, с которыми связаны воспоминания.
Это “Мадонна с младенцем”, предназначавшаяся для собора Св. Григория Просветителя в Ереване, но по каким-то причинам оставшаяся прислоненной лицом к стене в его парижской мастерской; это “Обнаженная невеста” в белой прозрачной фате. Но, пожалуй, самыми волнующими для меня являются последние работы. Я поехала в деревню навестить его, повезла семена из Армении для огорода. Во время позирования надела венок из роз. Жансем очень быстро набросал два рисунка, последние в его жизни, а через неделю его не стало…

Работы знаменитого художника выставлены во многих музеях мира. Наверняка, есть среди них и ваши портреты…

Да, конечно. Самая первая работа маслом “Материнство” сейчас находится в Токио, в зале бракосочетаний. Японцы очень любят Жансема, видимо, их волнует хрупкость линий, ранимость танцовщиц… В Японии два музея Жансема, созданных еще при его жизни. Очень много работ находится в частных коллекциях – в России, Англии, Америке… Картины Жансема всегда пользовались большим успехом. 

Тема армянского геноцида, который пришлось пережить художнику, красной нитью проходит по всему его творчеству. Интересно, что и в вашей творческой биографии эта тема так же присутствует. Вы сыграли в фильмах о геноциде “Рассвет над озером Ван”, “Шрам”. Прослеживается ли тут какая-либо связь?

Связь в том, что вопрос Геноцида тревожит творческих людей. Артисты обращаются к этой теме, чтобы сказать свое слово, повлиять на процесс признания этого ужасного злодеяния. Художники, режиссеры, музыканты предпочитают выражать свою борьбу посредством искусства, а не политики. Вот, к примеру, Тигран Амасян к столетней годовщине Геноцида сыграл сто концертов в ста церквях мира! Искусство – это мощная сила, и ничего лучше мы пока еще не придумали. И цель ее-представить истину через красоту!

В случае копирования и размещения материалов ссылка на журнал и сайт www.designdeluxe.am должна быть активной и является обязательной.