Интервью / Асмик Шамцян
Фото / архив Вигена Степаняна

 v1

Родился 8 октября 1952 года в Ереване
Режиссер и актер. Заслуженный деятель искусств Армении
1969 г. – поступил в Ереванский политехнический институт
1973-77 гг. – работал в Ереванском русском театре драмы им. Станиславского
1977-89 гг. – играл в Ереванском театре драмы им. Сундукяна
1988-92 гг. – учился в Ереванском театральном институте
1989 г. – основал актерскую студию
1991-94 гг. – режиссер и худрук театра «Метро»
1994-2003 гг. – работал в Ливане
2003 г. – вновь в театре «Метро»
С 2007 г. – актер и режиссер различных театров Еревана

Виген Степанян – это личность, обогатившая театр, кино – как актер, режиссер, драматург, а также как художник, композитор. Человек, вместивший в себя множество талантов, везде успевающий и делающий все с предельным профессионализмом. Виген Борисович одновременно занят в нескольких разноплановых проектах. Один из последних, в котором я пересеклась с ним, фильм журналиста Рубена Пашиняна «Сынок, а где Евфрат?», повествующий о связи времен, поколений, о памяти, о потерянной и обретенной родине. Не так давно, 27 марта, мой собеседник получил театральную премию «Артавазд», вручаемую ежегодно, в номинации «Лучшая мужская роль» за роль Лира в совместном армяно грузинском проекте «Король Лир».

Но, на мой взгляд, тип человеческой личности и персональные качества важнее, чем профессиональные навыки. Как бы ни складывалась карьера, в первую очередь ее делает характер и мировоззрение. В этой плоскости я и предпочла говорить с Вигеном Борисовичем. Между делом он обронил: «Я жив, пока я не играю». И неожиданно…

…Ты знаешь, почему я до сих пор прыгаю и бегаю? Потому что я живу так, как жил тридцать-сорок лет назад. Ничего не меняется.

А что не меняется?

У меня очень плотный график – много работы. Но тем не менее я не упускаю случая выпить коньяк или виски. Если я начну играть роль вроде «Да знаете, сколько мне лет…?» и «А я, знаете, кто?» и прочее, это станет неинтересно. Я никогда ничего не делаю специально. Я не звездюк. Максимум, на что я способен – посмеяться над собой. И всегда был таким. Иногда я вспыльчив, иногда более чем спокоен, иногда очень наивен: я не хочу видеть плохое в человеке, но чувствую, что человек – не мой. Всегда был открыт для дружбы, я мог все радикально поменять, чтобы куда-то уехать на пару дней – в Москву, Ленинград, Киев…

v2

Я мог без всякого вознаграждения войти в какое-то дело и пахать… Мне должно было быть интересно!Если меня завело – я готов.

А что вас может вывести из себя, заставить потерять спокойствие?

Нелепость, глупость, идиотизм человеческий. Например, в отношениях между мужчиной и женщиной есть момент, о котором не надо говорить, они просто находят эту точку соприкосновения, которая нужна обоим. А когда я вижу человеческую пустоту, мне становится неинтересно. И непроизвольно начинаешь думать: «А ради чего?» Даже в молодости у меня никогда не было только ради физики. Всегда должна быть искра…

Есть образ вашей женщины?

Самая большая ошибка девушек – рисовать идеальный образ будущего мужа на белом коне и т. д. Однажды был очень интересный разговор с молодой особой, которая собиралась замуж. Ее гораздо больше интересовало не то, как и когда он просыпается, как бреется и т. д., а что она наденет на свадьбу, какая музыка будет играть, сколько гостей придет… Но это продлится один день, а муж будет бриться каждый день. В ответ на ваш вопрос… Никогда не рисовал образ и даже если захочу вспомнить свои мысли в молодости, все равно не смогу. Либо получается, либо нет. Когда после расставания я понимаю, что помню ее… Тогда все понятно. Однажды, в студенческие годы, я сидел за соседним столиком (интервью проходило в «Поплавке» – А. Ш.) со своим педагогом по сценречи. Он был человек пьющий, а я решил его угостить. И вот мы взяли бутылку водки, закуску, сидим. И как назло, каждая вторая проходящая мимо девушка оказывалась знакомой и здоровалась со мной. Типично по-еревански: «Ой, джаник, муа-муа!» (изображает сценку).

v3

Педагог через какое-то время не выдержал и спросил, пошевелив брежневскими бровями: «Ты что, их всех знаешь?» «Ну ка-а-ак, знаю, конечно!» «И ты что, со всеми спал?» (в действительности он сказал другое слово). Ну и как всякий нормальный парень, который не упускает возможности повыпендриваться, я говорю: «Ну-у, в основном да». «А скольких ты помнишь?» – спросил он. У меня такой стоп был, ты не представляешь! Не то чтобы «вай, Ляля, вай, Галя!», а тех, кто что-то изменил во мне, что-то оставил во мне. Вот это очень важно. Сейчас очень трудно интересно жить.

v4

В чем трудность? 

Наверное, не смогу объяснить. Но… цель существования в этой жизни – карьера, деньги… Тысяча разных дел, которые есть у каждого, и вот этот маленький внутренний отпуск, который есть для самого себя… Для нас это всегда было важно. В моем кругу, если кто-то звонил и спрашивал: «Ты где? Можешь прийти?», никто не спрашивал, а что случилось. Мы просто вставали и шли. Быть рядом с товарищем, помочь ему – вот что было важно. Никаких расчетов – правильно, не правильно, выгодно или нет… Это черта ереванцев, которая была присуща нам всем.

v5

Давайте немного об актерстве. Недавно вы снялись в фильме журналиста, актера, музыканта и сценариста Рубена Пашиняна «Сынок, а где Евфрат?». Роль одновременно ваша и не ваша. Расскажите о ней.

Рассказ Рубена Пашиняна «Сынок, а где Евфрат?» я прочитал года два назад и имел повод сказать, что мысль там очень интересная. Старый человек хочет найти могилу своих родных… Все сценарии последнего времени, которые мне довелось принять или не принять, – там нечего было играть. Последние нормальные роли были в «Альпинистах» и в «Скотч и виски». Еще мне было интересно играть небольшую роль без слов в фильме «Затмение». Ну и в промежутках было что-то такое. А тут все сошлось: меня действительно заинтересовала роль этого старика, деньги для меня не имели значения, да еще вдобавок надо было Рубику помочь.

v6

Мне с профессиональной точки зрения интересно было сделать то, чего я до сих пор не делал. Тем более что философия и идея фильма полностью ложились на мои плечи. Ну и еще вызов какой-то – сможешь сделать или нет, поместившись в заданный минимализм? Все остальное – это бэк-вокал. Сцена, например, дает актеру возможность для игры – драматургия, партнер, страсти какие-то… А тут все – в тебе. Приехал из Америки в Армению старик и задает глупый вопрос: «А где Евфрат?» Я думал, как это преподнести, и придумал, что он спрашивает с такой подковыркой. Причем он говорит не на моем языке, а на западноармянском. Ну, что-то получилось, по-моему. Профессиональный интерес и маленькая страничка в моей жизни. Конечно, я знал, что Рубик не режиссер. Но это очень искренний человек, часто я ценю человеческие качества выше, чем профессиональные.

v9

Если бы пришел какой-нибудь мэтр и начал командовать, я, мягко говоря, попросил бы его… Я и сам могу понять и сделать все, что нужно. А тут очень искренний человек хотел сделать фильм не ради наград, премий и проч., и проч. Он поднял на ноги всех родственников, друзей, знакомых. Был повод напиться, но прежде надо было что-то сыграть (смеется).

v8

…Понимаешь, как. Очень часто в последнее время я с тоской понимаю, что все уже знаю, все прошел. Я очень боюсь, что ничего нового не открою, тем более в сегодняшнем армянском театре или кино. Мы говорим на разных языках. Те принципы, устои, на которых я стоял, не то что позабыты, о них не знают. Многие не в курсе, как надо играть, работать. И я часто начинаю сомневаться: а может, они правы..? Но нет, ни хрена не правы.

А как надо работать?

Это очень долго и очень профессионально надо рассказывать… Сначала я читаю сценарий, понимаю, с кем я буду играть. Кстати, никогда не прошу денег наперед. Но сейчас не обо мне. Если молодой актер приходит на репетицию с опозданием, потому что у него был дубляж, а уходит раньше времени, потому что надо бежать на съемку, а потом – еще куда-то, то это не репетиция, а насилие над самим собой. Извини, но фуфло. Сегодня я не люблю профессию актера, потому что она стала ремеслом. У меня такое ощущение, что сегодня политика министерства культура направлена на то, чтобы сделать театр директорским. Мы знаем театры Олега Ефремова, Юрия Любимова, Марка Захарова, Петра Фоменко. У нас были театры Капланяна, Ачемяна… Но мы не знаем театр директора Пупкина!(Который, может, и хорошо руководил). Театр – это творческое лицо. Сос Саркисян свой последний спектакль сделал со мной. Его не стало, и сейчас директор театра заявляет, что у него другие планы и в них мне нет места! Артур Саакян хотел, чтобы я сыграл в «Ричарде Третьем», а директор театра Сундукяна сказал, что у него штата нет. В этом году я получил «Артавазда» за лучшую мужскую роль, но актер театру оказался не нужен. А кто нужен?

Какие у вас складывались и складываются отношения с режиссерами? Отстаиваете свою актерскую позицию?

Если режиссер убедит меня, почему он хочет то или иное, я однозначно приму его точку зрения. Когда я сам ставлю спектакль, я не настаиваю жестко на своей позиции. Я говорю: «Сделай так, потому что…» И это необходимое условие работы. Не просто объясняю – показываю. Если же режиссер желает какой-то моей игры из блажи ради хорошего кадра, тогда извините. Если все обоснованно, то я слушаюсь режиссера беспрекословно, а свое несогласие объясняю. Я не имею права ему мешать.

v10

Как вам существуется в двух плоскостях – актерской и режиссерской?

Очень хорошо. Актер отвечает за свою часть работы в спектакле, режиссер отвечает за все и за всех. Вот и вся разница. Для режиссера сцена – палитра, и если на заднем плане один мазок окажется неверным, все впечатление от картины может испортиться. Актер же, играя свою часть, обязан не нарушать общий рисунок. И если говорить в терминологии живописи, не имеет права стать из синего зеленым. Но ему, конечно, легче.

Вы сначала стали актером, потом – режиссером…

Да, я окончил актерскую студию Театрального института. Но потом, работая в театре Сундукяна, я поставил детский спектакль и понял, что хочу учиться режиссуре. Ждал год, чтобы сесть на второй курс к Марату Мариносяну: я этого человека любил и верил ему и люблю и верю до сих пор. Ну, чем стал, тем стал. И кстати, режиссерское образование потом помогло мне в актерской деятельности. 

v11

Ваши актерские возможности расширились? Добавились новые инструменты?

Я стал относиться к этой профессии гораздо избирательнее и глубже. Сама суть этой профессии, она опасна. Момент изображения присутствует часто, а сейчас только он и присутствует. Когда ты режиссер и просишь артиста почувствовать не грань изображения, а состояние, когда роль рождается, а не произносится заранее выученный наизусть текст, тогда и происходит актерская работа. И саморежиссирование роли мне очень помогает. Я всегда говорю актерам: «Ребята, вы режиссеры своей роли. Я же не могу залезть к вам в души». 

Были роли, изменившие вашу реальную жизнь?

Думаю, что нет. Потому что взглянуть иначе на свою жизнь может заставить любая книга, фильм, даже эпизод на улице… В конце концов я же не родился тем, кем я являюсь сейчас. Что-то меня изменило, что-то воспитало, заставило думать, что я не прав или наоборот, утвердило во мнении, что я на правильном пути. Вардан Ачемян говорил: «Ваша школа – это ваша жизнь». Недавно мы собрались старыми ереванскими друзьями, и я вспомнил невероятное количество разных историй, ставших моими учебниками. 

v12

Я вот все думаю, почему из Политехнического вышло такое количество творческих людей? Вы же тоже окончили этот вуз по специальности архитектор. Можете сейчас что-нибудь спроектировать?

Спроектировать нет, но хорошо нарисовать – да. У меня было девять персональных выставок и несколько групповых.

Да, кроме того, что вы художник, вы и композитор, хотя к последнему не очень серьезно относитесь. К сожалению, я мало знакома с вашей изобразительной деятельностью.

Несколько лет назад я получил «Артавазда» за лучшую музыку к спектаклю «Хозяин и слуга», но я не считаю себя композитором. Так получилось, что в ходе написания текста музыка родилась сама собой. А насчет изобразительной деятельности… Откуда вам быть знакомой, если все выставки проводились в Ливане, Сирии, Болгарии и Франции?!

Что выходит из-под вашей кисти? 

Настроение. Так получилось, что то, что в свое время произвело на меня впечатление как на зрителя, я попытался нарисовать. Фигуры, портреты, но никогда – пейзажи, потому что они должны быть живыми. Но могу нарисовать цветок, возможно, и не существующий в реальности. Розу, например, в ветрах. Но так, как я это себе представляю.

Ну куда без авторского, субъективного видения?!

Свою первую выставку я назвал «Мой театр». В Ливане, так получилось, я полтора года не работал, остался без театра. И мне надо было непременно что-то сделать, поставить свой спектакль. Хотя бы на холсте. В это время на свою персональную выставку приехал из Еревана мой друг и оставил мне холсты и краски.
Он уехал, а вечером того же дня я написал автопортрет «Я на диване». Я покажу вам при возможности. Эту картину, кроме меня, никто не понимает (смеется). Вся картина состоит из кругов. Потом зашла соседка и говорит: «Господин Виген, мне бы хотелось, чтобы ты нарисовал для меня цветок» (входит в роль и смешно изображает женщину, говорящую на западноармянском). «Нарисуешь?» А среди наследия, оставленного моим другом, было несколько небольших холстов с эскизами цветов, вроде «раскрась сам». И вот я думаю, смогу или нет? (смеется).
Но я не просто раскрасил, я композицию изменил в двух картинах. И так хорошо все получилось, что мне стало жалко продавать обе. И я оставил одну. И понеслось. Акварель, пастель, темпера…
За несколько дней я написал несколько десятков картин, сразу, без эскизов. И получилось очень неплохо, если без лишней скромности. В это время к нам должны были прийти люди, пожелавшие купить картины моего друга – он оставил несколько работ для продажи. Я подумал: «Почему бы не показать и мои картины?» Тут возник вопрос подписи. Вигена Степаняна все знают как актера, и я решил подписывать свои картины ВиСан. Пришли покупатели, начали смотреть картины, торговаться… Дошли до моих, и начались охи-ахи. Тут во мне проснулся актер: «Нет, говорю, эти не продаются!»

v13

«Почему?» «Ну как?! Это же ВиСан». Они переглянулись, по лицам видно, что не знают, о ком речь. «Кто?» – переспрашивают. «ВиСан!» – уверенно отвечаю я. «О-о-о, да-а-а, у вас и ВиСан есть?» – в голосе уже зазвучало восхищение. «Да, но он не продается», – продолжаю я свое. Жена дергает меня за рукав, взглядом давая понять, что пора остановиться. Одним словом, купили они две картины моего друга и ушли. Дочь решила посмотреть в интернете, существует ли где-нибудь вообще в мире художник с таким именем. Оказалось, что нет. Проходит пара дней, и звонит человек, познакомивший меня с этими покупателями. «Что же ты мне не сказал, что у тебя есть ВиСан?» – спрашивает. «Ты его знаешь?» – задаю встречный вопрос. «Нет, но эти люди столько говорили, что я решил спросить у тебя». «ВиСан – это я». «Ты смеешься? А если они решат проверить?» «Ну что теперь делать. Нет других ВиСанов», – говорю. Чтобы не утомлять вас подробностями, скажу, что после того, как все выяснилось и у меня купили картину, я начал рисовать, как сумасшедший. А потом один из знакомых галерейщиков устроил мою выставку. Все время я чувствовал ужасные угрызения совести, потому что во всем этом определенный обман все же присутствовал. И тем не менее, в галерее остались четыре работы – все остальные были проданы. Среди моих работ есть барельеф (вот поверишь, в жизни ничем подобным не занимался, а тут – сразу барельеф! Причем очень удачный). Потом сколько ни пытался повторить его, ничего не получалось! Я использовал мраморную крошку и акриловую краску, получилось нечто фантастическое, особенно под лучами солнца. Сделал – и тут же забыл, как. Теперь этот барельеф на вилле одной весьма оригинальной мадам в Ливане.

Легкий авантюризм часто соседствует с талантом, уж простите. Вы многое переписываете – спектакли, сказки и т. д. Вас что-то не устраивает в оригинале? Зачем вы это делаете?

Все проще, чем кажется. Сказки «Пес и кот» или «Хозяин и слуга» состоят из полутора страниц. Если я делаю на этом спектакли, я должен написать как минимум действие. Что я там буду играть, в этих полутора-двух страницах?! Инсценировка обязывает режиссера, а в данном случае и автора, увидеть это действие на сцене. Это лицедейство. У меня вышла книга «Туманяновский театр». Я очень благодарен Ованесу Туманяну, потому что я сделал три спектакля по его сказкам, а последний – «Кто у умного дурак» – я сделал иначе: писатель справляет день рождения в окружении своих персонажей, некоторые из которых пытаются спорить с ним насчет своей сказочной судьбы. Я же и перевожу свои пьесы на русский язык. Некоторыми заинтересовались в Минске и Волгограде.

v7

Какое ваше самое яркое воспоминание детства?

Оно довольно грустное. Когда папы не стало, меня увели, чтобы я не видел его. Я помню маму, очень уверенную в себе, веселую и жизнерадостную женщину, совершенно потерянной… Папа был горой, за спиной которого беззаботно жили мы все. Мама обычно знала все, а тут не знала ничего. И это сделало меня, тогда 12-летнего, очень ответственным. Прошло несколько лет, у нас накопились долги, и я хотел идти работать, но мама не позволила, хотя я все-таки умудрялся зарабатывать деньги – писал сценарии для КВН и шоу «А ну-ка, девушки!». Чувство ответственности сохранилось у меня до сих пор. Потом я начал играть в театре, и мы гастролировали в Москве.

v14

Ко мне подошел человек (как я потом узнал – Петр Фоменко) и сказал, что он готовит спектакль и хочет предложить мне роль. Я приехал в Ереван, рассказал об этом маме. Она очень обрадовалась, но заметила между делом: «Мне остаться одной?»… И вопрос отпал сам собой. Ответственность за семью, за все, что есть в моей жизни – очень важно для меня. На меня никто не возлагал обязанности, я сам брал на себя все, что можно. Существовала внутренняя установка: это должно быть так! И это не обсуждается.

В случае копирования и размещения материалов ссылка на журнал и сайт www.designdeluxe.am должна быть активной и является обязательной.