Интервью / Асмик Шамцян
Фото / Арман Караханян
«Централ Партнершип» — один из крупнейших российских кинопрокатчиков и кинопроизводителей. Логотип компании, появляющийся на экранах (раньше с символичным Масисом и дирижаблем, а сейчас – только с дирижаблем), а также имена ее основателя, Рубена Дишдишяна и вице-президента по международным отношениям Армена Дишдишяна всегда вызывали гордость у всех армян. Гость рубрики «Персона» — Армен Дишдишян. Его работа — еще на уровне сценария предвидеть успешность того или иного фильма и купить права на его показ. Многие кинохиты попали на большие экраны благодаря его чутью и той базе, которая была заложена еще в детстве. Человек, живущий в кино, но смотрящий на него как на обычный товар, который покупается и продается. Он талантливо балансирует между чистой коммерцией и искусством, давая людям с разными киновкусами практически все. Ему абсолютно чуждо то, что называется «сыпать именами», хотя он накоротке со многими, кто делает мировое кино, причем как с теми, кого никогда не видно, так и со звездами первого плана — Венсаном Касселем, Моникой Белуччи, Расселом Кроу, Дэниэлом Рэдклиффом многими другими.…Мы поговорили с Арменом Дишдишяном о жизни фильма до того, как он попадает на экраны, и о нем самом.
Кинокомпания «Централ Партнершип» основана в 1996 году Рубеном Дишдишяном. До 2000 года она занималась телевизионной дистрибуцией. Постепенно добавились новые направления: кинопрокат, видеои DVDдистрибуция. Сейчас ЦПШ — крупнейший в России телеи кинодистрибьютор. С 2009 года действует эксклюзивное соглашение на прокат фильмов кинокомпании Paramount Pictures на территории России. В 2012 года подобное соглашение заключено со студией Summit Entertainment. Сегодня компания владеет правами более чем на 1400 фильмов и 4000 часов сериальной продукции. Кроме того, ЦПШ — лидер в области кинопроизводства. Среди фильмов: «Волкодав», «Бой с тенью», «Тарас Бульба», «Брестская крепость», «Темный мир 3D», «Стритрейсеры», «Дом», «Русалка», «Я остаюсь», «Два дня» и другие. Телесериалы: «Мастер и Маргарита», «Ликвидация», «Исаев», «Без права на ошибку», «Чкалов» и др. В 2011 году Рубен Дишдишян покинул пост генерального директора ЦПШ, основав другую компанию — Mars Media. А в феврале нынешнего года сменился владелец: вместо компании Потанина «Интеррос» — «Газпроммедиа».
Когда и как вы полюбили кино и как попали в эту индустрию?
Попал я в кино через моего брата, продюсера Рубена Дишдишяна. Он всегда любил кино. Мы жили одним большим домом в Айгедзоре. У него еще по тем временам, а это были 80-е, была огромная библиотека фильмов на кассетах VHS и кооператив, занимающийся продажей видеомагнитофонов из Польши. И я как младший брат тоже был вовлечен в это киношный процесс, работал у него как бы на полставки и, разумеется, смотрел все фильмы. Но в то время я и не думал, что хочу быть в кино, это было просто хобби. А в начале 90-х я уехал в Лос-Анджелес, чтобы учиться на финансиста. К тому времени Рубен уже развивал успешную кинодеятельность в Москве и время от времени привлекал меня к работе. Как известно, один из крупнейших кинорынков – это Лос-Анджелес, и, приезжая туда два раза в год, Рубен водил меня по разным мероприятиям, знакомил с киношными людьми, мы смотрели закрытые показы, читали сценарии… Вначале мне было просто интересно заниматься всем этим, вести переговоры с компаниями-закупщиками, решать, какие фильмы и по какой цене нужно брать… То есть мне была интересна именно финансовая сторона деятельности. Тогда я работал в компании Arthur Andersen (американская аудиторская компания, одна из крупнейших в мире в свое время, входила в «большую пятерку» аудиторских компаний – прим. ред.), где нашими клиентами были кинокомпании Fox, MGM, Universal, так что понимание рынка кино у меня было.
Как долго длилось ваше становление вместе с «Централ Партнершип»?
Я вернулся из Лос-Анджелеса в 2003 году, а ЦПШ действовала с 1996-го, хотя занималась больше телепроектами, чем прокатом. У истоков независимого проката стояло несколько компаний – «Парадиз», «Вест», «Каскад», а ЦПШ присоединилась к процессу чуть позже, где-то в середине пути. Ее пытались не пустить на арену, но Рубен смог пробиться. А через некоторое время понял, что только этим не проживешь, и встал перед дилеммой – покупать кинотеатры и заниматься прокатом или самому делать кино. Рубен выбрал второе. Пустую поляну, по сути. Были взлеты и падения, конечно. Но взлетов все же больше. Он набрался опыта и начал делать сначала сериалы, которые стали очень популярными, а потом и полный метр. И сейчас в результате всей этой деятельности 80 процентов российского ТВ занимают отечественные фильмы. А недавно появилась новая тенденция: телекомпании покупают зарубежные форматы и делают свои версии. Например, американский сериал Homeland, который взорвал эфир, сейчас закупили россияне и делают свой римейк «Родина» с Машковым в главной роли, режиссер Павел Лунгин. Та же тенденция в Америке: топовые режиссеры и актеры снимают и снимаются в сериалах, что до недавнего времени было практически невозможно. Дело в том, что сериальный и прокатный рынки в Америке всегда существовали раздельно друг от друга. Люди, работавшие в одной сфере, не работали в другой. А сейчас все изменилось. Многие известные актеры, как, например, Брэд Питт, начали сниматься в сериалах, ставших более дорогими, богатыми и т. д.
Давайте на минутку вернемся в детство. Какой фильм остался у вас под кожей? До сих пор.
Наверное, все же «Пролетая над гнездом кукушки». Эту кассету я засмотрел до дыр буквально. «Крестный отец», «Однажды в Америке»…
Да, образцы киноискусства. Надо ли вам иметь нюх на успешные фильмы? Или существуют советники специальные?
Смотря о каком периоде времени идет речь. На заре российской киноиндустрии, когда только-только начинали прокатывать зарубежное кино, у истоков независимых компаний стояли по большей части армяне – процентов 70. Кроме того, что они делали бизнес, все они очень любили кино. Я занимался подбором фильмов, но последнее слово всегда было за владельцами компаний. Я говорил: «Рискованно», а они: «Слушай, давай возьмем, нам понравился каст, сценарий, мы хотим, чтобы этот фильм был в нашей библиотеке», ну и т. д. Но за последние пять-шесть лет кино стало больше бизнесом. Многие независимые компании стали понимать, что нужно зарабатывать деньги. Сейчас, когда владелец ЦПШ сменился (раньше был «Интеррос», а сейчас – «Газпром-медиа» – прим. ред.), изменился и подход: чистый бизнес. Но все равно, у закупщика, то есть у меня, есть возможность как-то повлиять, правильно представить фильм: где-то в подсознании сидит, что деньги деньгами, но нужно, чтобы фильм был хороший. Но шансы, что сработает, фифти-фифти. И тем не менее, если картина прибыли не принесет, тогда зачем покупать? У меня было несколько случаев, когда я не дожал наших, зная, что фильм не только заработает деньги: я читал сценарий и сразу понял, что это будет хит. Ну не смог уговорить наших войти в это дело: цена входного билета была высокая. Купив три фильма этого режиссера за большие деньги, мы каждый раз теряли. И, кстати, не только мы, наши конкуренты тоже.
Ну не томите уже, кто режиссер и какой фильм?
Это Скорсезе и его «Волк с Уоллстрит». Да, не удивляйтесь, мы всегда много теряли на Скорсезе. У нас были «Отступники» с Ди Каприо, Мэттом Дэймоном и Джеком Николсоном, у конкурентов – «Банды Нью-Йорка» и «Авиатор». Ни один не собрал денег.
Как странно. А есть жанры, которые в России не котируются?
Да, например, спортивные фильмы или политические триллеры… С комедиями двоякая история. Например, «Американский пирог», который считается довольно американским (в нем много такого, что понятно име-нно американцам), в России имел успех. Большинство американских фильмов идет на экспорт, но вот жанр комедии – нет, потому что он больше привязан к территории, к менталитету… Их мало и делается.
Вы прочитываете огромное количество сценариев и, кажется, знаете об этой стадии кинопроизводства все. Существует сейчас сценарный кризис?
Об этом можно судить по самому основному – американскому кинопроизводству. Большое количество сиквелов – вот показатель кризиса. Там есть шесть крупных студий, так называемых мэйджоров, и есть независимое кино, которое идет своим путем, а иногда попадает в студии. Корпорации четко нацелены на прибыль, у них нет таких понятий, как арт, режиссер и все такое. Конечно, для «Оскара» они могут взять известного режиссера, потому что это престижно и за это какие-то лавры фестивальные дадут. Но 80-90 процентов студийных проектов должны быть прибыльные, в противном случае инвесторы выкинут оттуда продюсеров. Последние немало рискуют, и если есть один прибыльный проект, у которого есть шанс на продолжение, то им пользуются: «Трансформеры-4, 5», «Планета обезьян-3, 4», «Форсаж-6» и т. д. Люди все это понимают и зарабатывают на этом деньги. Но они также понимают, что жить на это они не могут. Вообще, у них все просчитано ювелирно. До кризиса 2008 года, например, мэйджоры делали 20 проектов в год, а сейчас – 12. Соответственно, у независимых студий шансы получить сценарии увеличились. В Америке огромное количество сценаристов, приезжающих со всего мира. Так они решают эту проблему, импортируя специалистов из других стран. Например, «Девушка с татуировкой дракона» это шведская история. И таких примеров очень много. Из России едут меньше, поскольку существует проблема языка. Если же говорить о проблеме сценаристов в России, то да, это глобальный кризис. Нет школы: старая, советская отжила, а новая еще не образовалась. А вот аудитория уже новая, выросшая на американском кино. Да, пишут комедии и драмы, а вот другие ниши пустуют – нет сценаристов. Сейчас стали появляться другие направления. В «Юниверсал» нашли формулу и начали развивать ее. Истории стали развиваться не только вертикально, но и горизонтально. Главными героями становятся второстепенные персонажи. Например, сейчас вовсю развивается история с миньонами из «Гадкого я». Наверное, все же «Пролетая над гнездом кукушки». Эту кассету я засмотрел до дыр буквально. «Крестный отец», «Однажды в Америке»… Да, образцы киноискусства. Надо ли вам иметь нюх на успешные фильмы? Или существуют советники специальные? Смотря о каком периоде времени идет речь. На заре российской киноиндустрии, когда только-только начинали прокатывать зарубежное кино, у истоков независимых компаний стояли.
Все же ключевой игрок – Америка.
В коммерческом кино – да.
Ведь те же азиатские режиссеры срывают лавры почти на всех европейских фестивалях.
Понимаете, мы сейчас говорим о разных вещах. Я – о массовом, коммерческом кино, а вы – об элитарном, фестивальном. Это вообще другая кухня. Это кино притягивает узкий круг любителей, хотя фильмы Вуди Аллена или Ларса фон Триера, скажем, все равно собирают свое.
Все же вы не чисто коммерческая компания. Формирование хорошего вкуса публики – в некотором роде ваша миссия.
В нашей компании всегда существовал принцип – покупать артхаусное кино, точнее, так называемый арт-мейнстрим. Его делают, например, Альмодовар, Вуди Аллен, Кустурица, Ларс фон Триер, Джармуш. В России несколько городов, где смотрят такое кино в кинотеатрах – Москва, Питер, Новосибирск, Екатеринбург… Деньги на них зарабатываются небольшие, нам помогает то, что эти режиссеры и фильмы – фестивальные. Не чистая коммерция и не чистый арт. И если ты хочешь хорошую пиар-кампанию, то с одними блокбастерами не сможешь сделать ее. Мы работаем с журналистами, имеющими очень большой вес и оказывающими сильное влияние на аудиторию. Поэтому когда в библиотеке есть те самые несколько режиссеров, которых я назвал выше, и некоторые другие, разумеется, то это создает огромное пиар-пространство. И пресса пишет, и люди говорят, что ЦПШ – это не только жадные до денег люди, они еще и про кино думают.
Какой фестиваль для вас самый значимый? Можно вообще так ставить вопрос?
Я покупаю кино на кинорынке, и некоторые из них идут параллельно с фестивалями. Есть, например, Канны и Берлин, являющиеся одновременно и кинорынками. Каннский фестиваль, конечно, топовый, там смотришь абсолютно все. Но коммерческое кино живет собственной жизнью, которое не проходит через фестиваль. Кроме артхауса, в Каннах идет и арт-мейнстрим. Венецианский более классический фестиваль. Там идут жанры, которые в Каннах не берут. Берлин преимущественно социальный.
Каков путь успеха картины? Есть формула?
В этом и заключается моя работа закупщика. Это нюх, который развивается с годами, это понимание желаний твоей аудитории. Кроме рыночных, я каждый год совершаю пять-шесть поездок по студиям на предмет ознакомления с тенденциями – жанры, какие актеры на лету (есть специальные сайты даже), но самое первое, что ты смотришь, это сценарий. Наша система построена следующим образом. Мой американский агент, который лет 30 в бизнесе, со своими двумя помощниками выбирает для меня несколько сценариев. Они пишут краткое ревю на каждый – про и контра. Одновременно я получаю сценарии от топпродавцов и продюсеров и все собираю воедино – режиссер, актеры, жанр, бюджет (достаточен ли он для такого фильма) и т. д. Если фильм снимает очень известный режиссер, например, Скорсезе, то его могут поддержать банк, инвесторы. Но в то же время он может так давить своим авторитетом, что продюсеру нужно проявлять некоторую жесткость и держаться своей линии – фильм должен получиться коммерческим. А режиссеру все это по фигу: он свое снимает. Поэтому вероятность того, что режиссер переиграет продюсера, может вызвать большую проблему. Продюсер скажет: «А что я могу сделать? Это же сам N… Извините, так получилось» ну и т. д.
А продюсеров между тем все ругают за жадность и жесткость.
У продюсеров длинные отношения с дистрибьюторами, и они должны быть на их стороне. Продюсеры несут ответственность, потому что продают фильм всему миру еще на уровне сценария. Ну понятно, режиссер, пусть даже и талантливый очень, но может и не попасть куда надо. Поэтому ошибка продюсера стоит ему карьеры, в следующий раз мы можем сказать ему: «Извини, но ты не можешь рулить процессом. Не верим мы в твое кино». Продюсер – важная часть для коммерческого кино. Но вот фон Триеру или Вуди Аллену продюсер не может диктовать, как снимать. Они могут спокойно сказать: «Принесите мне деньги, а я вам сниму мое кино». Тут речь о не таких больших деньгах, 10 миллионах, например, а вот если говорить о 50 или 60, то это все риски продюсера.
На фоне всего вышесказанного я даже боюсь спрашивать про армянское кино, а произносить слово «конкурентоспособность» и вовсе страшно. Как вы оцениваете его? Что вы смотрели из последнего?
Вообще не смотрел, честно говоря. Кино надо делать коммерческим. А можно делать артовым и продвигать через фестивали. Те же Канны, Берлин, Венеция имеют тенденцию искать все новое – новые территории, новые имена. Продвижение армянского кино через фестивали – это очень правильный путь. Например, на недавнем кинофестивале в Карловых Варах выиграл грузинский фильм. Надо иметь в виду и язык, что очень важно, – английский или хотя бы русский, если мы говорим о российской территории. Но если говорить серьезно, то сейчас много армянских режиссеров, снимающих в Москве, а это очень хорошо. Жанр преимущественно комедийный, и это работает. Рынок найден.
А как фильм Анны Меликян «Русалка» получил признание? Как это было?
Я продвигал его на «Сандэнсе» (национальный американский кинофестиваль независимого кино – прим. ред). Отправил картину моему другу, который был главным отборщиком фильмов на фестивале. Новостей не было пару-тройку месяцев, а потом, при встрече, он говорит мне: «Скажу тебе по секрету, что фильм не только попал на международный конкурс, но я думаю, это первое место». И вот мы с Аней (Анна Меликян – жена Рубена Дишдишяна – прим. ред.) поехали на этот фестиваль. Вы не поверите, ее разрывали на части. Все время какие-то встречи, обеды, ужины. Аня попросила меня быть переводчиком, сославшись на недостаточное знание английского. И вот на протяжении нескольких дней я работал переводчиком. Последний день фестиваля, объявляют победителей (а Аня ничего не знает, я же ей ничего не говорил), приз за первое место в международном конкурсе вручает Тарантино вместе с каким-то японцем. И тут объявляют ее имя. Она выходит на сцену, Тарантино дает ей приз, и она минут на 10-15 на чистом английском такую речь двинула…! Я говорю: «Ты издеваешься?! Я несколько дней переводил тебе, а ты, оказывается, хорошо владеешь английским!»
Но вы же простили ее по-родственному?
Ну конечно!
Армен, а вот когда смотреть кино становится работой, получается получать удовольствие от него?
Когда я приехал из Америки в Москву, мне казалось, что это временная и сугубо финансовая работа по продаже компании. Моя должность – финансовый директор. Так прошло четыре года. А потом позиция поменялась в силу определенных обстоятельств, и я стал директором по международным отношениям. Тогда я понял, что это не только работа, но и удовольствие. Идиллия. Так что да, удовольствие я продолжаю получать. Но как только я перестану это делать, то точно поменяю работу. Но так как шансов на это мало, то всем придется меня еще долго терпеть (улыбается).
А такая страстная любовь к кино не вызывала никогда соблазна уйти в творческую ее часть? Срежиссировать, к примеру, фильм?
Нет, не хотелось никогда. Например, я могу дать какие-то рекомендации по сценарию, потому что очень хорошо знаю эту область. Но я считаю, что такие перебежки – это неправильно. Например, оператор Кристофера Нолана, который снял все его большие фильмы, решил переквалифицироваться в режиссеры. Сделал фильм «Превосходство» с Джонни Деппом… И это стало ужасным провалом. Быть режиссером – значит иначе мыслить, не всякий может взяться за эту работу. Но быть одновременно продюсером и режиссером – это возможно.
И напоследок. Не так давно стало известно, что на ближайшем Венецианском фестивале будет показан фильм про армянский геноцид, и вы имеете к нему отношение.
В действительности не я, а мой брат Рубен, ставший сопродюсером фильма «Шрам» (The Cut). Кроме него есть еще три продюсера – француз, немец, итальянец. Картину снял очень известный и талантливый турецкий режиссер, живущий в Германии – Фатих Акин. Это топовый режиссер – два выигрыша в Каннах, Берлин, Венеция, везде у него первые места. Я был в шоке, когда узнал о его поступке. Рубен дал мне сценарий для оценки. Меня очень тронула история человека, потерявшего семью, и правдоподобное описание событий, происходивших в это время в Турции. Особенно зацепило меня и, думаю, Рубена сходство истории главного героя и истории нашего деда, который потерял всю свою большую семью во время геноцида и прошел сиротой через невероятные испытания. Про все это он написал потом в своих мемуарах, и Рубен с Анной Меликян выпустили книгу в красивой обложке на армянском и русском языках. В следующем году мы планируем издать эту книгу на английском в США.
В случае копирования и размещения материалов ссылка на журнал и сайт www.designdeluxe.am должна быть активной и является обязательной.
