Интервью / Асмик Шамцян
Фото / Ваге Минасян
Интервью: 01/09/2013
С талантами нелегко, всегда думаешь: как бы не попасть впросак, не задать глупый вопрос, не вызвать недовольство. Долго и тщательно готовилась к интервью с Арменом Джигарханяном и все время паниковала. О чем еще можно спрашивать немолодого (в смысле все повидавшего) и невероятно популярного и любимого актера, которому задали уже все существующие вопросы? Повод для интервью был серьезный. Армен Борисович снимался в новом фильме Грача Кешишяна под рабочим названием “Домик в сердце”, премьера которого намечена на позднюю осень. Разговор о фильме занял не так много времени (на момент интервью съемки не были завершены), на все остальные вопросы Джигарханян, несмотря на усталость после долгого рабочего дня и голод, отвечал с охотой, в свойственной ему манере называя меня на ты, “азиз джан” и “цавд танем”.
Армен Борисович, почему вы согласились на участие в фильме “Домик в сердце”?
Какие-то вещи имеют притягательность. С этой группой я уже работал раньше. На самом деле сложно сказать, почему. Это тяга, желание прислониться к чему-то, узнать, познакомиться… Любая встреча в кинематографе хороша тем, что мы надеемся вдруг что-то обнаружить. Каждый раз я думаю: “Вдруг я еще что-то узнаю!” Хорошее, плохое, грустное…
Не бывает разочарований?
Сколько угодно!
А как было на этот раз?
Подожди, мы еще не закончили съемки! Все будет видно потом. Вдруг мы что-то не так сделали, вдруг наш ребенок не получился?! А вдруг все получилось очень хорошо… Я думаю, что ради этого стоит жить. Правда? А результат… мы никогда не угадаем. Ни в одной аптеке нет лекарства, чтобы выпить его и знать, что все будет в полном порядке. Нужно прийти, поковыряться друг в друге, потому что процесс удивительный: вот это можно было сказать громче, смеясь или, наоборот, грустно. И вот эта процедура является творчеством.
Есть разница в качестве съемок фильма в России и в Армении?
Нет. Это проблемы любви. Мы хотим друг друга или не хотим. А любовь не бывает русская, рижская или казбекская. Желания те же. (С иронией) Да, мы получаем бешеные деньги, все это известно. Но ведь мы же хотим про себя узнать. Я все еще ловлю взгляд режиссера – как он посмотрит на меня. Я даже наглею до того, что спрашиваю: “Ну что, понравилось тебе?”
Вы хотите сказать, что даже такой актер, как вы, до сих пор ищет реакции режиссера?
Обязательно! Я же объяснил вам, что это – любовь. Я уговариваю вас иметь с вами ребенка. Вот и все. Вся сложность или несложность в этом заключена. Мы должны удивить. Кто-то подсчитал, что в мире 36 или 37 сюжетов. А тогда что же мы кино смотрим? Ведь это давно написано, сказано, снято. Отелло уже задушил Дездемону, Ромео потерял Джульетту. Значит, мы ищем себя в этой истории. Как это в нас отразится. И тогда я буду говорить именем Джигарханяна. Потому что у меня тоже есть свое понимание жизни, и я буду пытаться это рассказать. Вот сейчас я снимаюсь в роли дедушки. При этом я сам не дедушка, я не пережил это. Вообще догадаться, конечно, можно (смеется). Ну так сложилась жизнь, хотя мне много лет уже. Это же как я должен примериться… Вот посмотрит кто-то на моего дедушку и скажет: “Да он же плохой артист!”
Откуда же берете это дедушкинство?
Если бы я все рассказывал (хитро посмеивается). Не знаю… не знаю… Я думаю, мы занимаемся этой профессией потому, что у нас проблемы есть. Когда-то в театре Станиславского я играл роль медведя в “Красной шапочке”. И мне не стыдно признаться, что я играл и медведя, и короля Лира. Не важно, как называется роль. Важно, какая у меня проблема. Я хочу восполнить историю своей жизни. Какие бы мы ни были циники, какие бы роли ни сыграли, мы ищем прикосновения к нашей жизни. Знаешь, что сказал великий Ницше? “Искусство нам дано, чтобы не умереть от истины”. Важно не обмануть – ни себя, ни других.
Вы работаете с Грачем Кешишяном не впервые, то есть роман у вас случился. Как вам живется вместе на съемочной площадке?
Да, роман случился. То, как мы с ним общаемся (говорю не стесняясь), это счастье. Потому что я сказал – он понял. И это называется творчество. Никто не знает, что это такое. Непростая вещь. Для меня дорого, что я прожил 15, 20 или 45 минут на экране и рассказал вам что-то, от чего ваши глаза повлажнели. Это то, ради чего мы с вами собираемся. Если же говорить конкретно о фильме “Домик в сердце”, то мы должны терпеливо ждать выхода картины. Когда мне позвонили с предложением сняться в ней, то была сказана замечательная фраза: “Ты читал Довлатова, рассказ “Когда-то мы жили в горах”? Там был дед, который кричал “абанамат”. Вот твой дед – он”. Я очень люблю Довлатова, он для меня как подпитка. Но вот сейчас не могу сказать, получился мой дед или нет, потому что ребенок еще не родился. Как только фильм будет готов, тогда и станет ясно, туда мы потратили или нет.
Ладно, преисполнимся терпения и подождем. Скажите, пожалуйста, что чувствует человек, сыгравший 250 ролей?
Говорят даже, триста. (Смеется). Не знаю даже… Я хочу жить еще. Позовут – побегу, увижусь, буду сниматься, потому что очень люблю это… (после паузы) занятие. Это дает человеческие, людские, мужские, отцовские, дедушкинские проявления. Тогда это имеет какой-то смысл. Я часто думаю, что смогу заниматься актерством до тех пор, пока у меня есть проблемы.
То есть это сродни сеансу психотерапии?
Обязательно, обязательно. Мне говорят (и это вроде похвала): “Ваша роль во мне отразилось”. Много лет назад моя дочка погибла, и я все равно всегда о ней думаю. И когда у меня есть возможность, я с ней разговариваю. Смысл в этом. Это вовсе не означает плакать, рыдать… Опять же, я очень примитивно говорю. Если у меня есть проблема – я играю.
Я знаю, что вы довольно резко реагируете на вопросы о личной жизни, о которой, кстати, выражаются противоречиво, но я рискну. То вы примерный, верный муж, то – ловелас и любитель уводить чужих жен. Где правда?
(Смеется) Давайте оставим мне “уводителя” чужих жен.
А про примерного мужа забудем?
Можно оставить и примерного мужа. По субботам и понедельникам будем этим заниматься, а в среду и четверг – тем… Нет такого. Если вы обо мне хотите узнать, посмотрите, что я делаю в кино или в театре. Я весь там. Если вы относитесь к этому серьезно, то обязательно обнаружите “а во-оот, оказывается, где ловелас и бободядя!” Обязательно! Более того, мы с вами можем гордиться, потому что это хорошо. Тогда мы – люди.
Каких людей вы считаете одной породы с вами?
Назвать не могу, ни адреса, ничего. Иногда ищу своих, похожих, иногда – наоборот. Этим не надо серьезно заниматься. Тропинка, по которой вы идете, приведет вас туда, куда надо.
От чего вы способны прийти в восторг, в экстаз?
Буду сентиментален: очень люблю детей, маленьких. Очень люблю животных – кошек, собак. Разговариваю, трогаю их. С ними общаться мне хорошо. Есть у меня от них восторг.
Что, по-вашему, никогда не устареет и не выйдет из моды?
Я думаю, любовь. Любовь. В каком виде, не знаю. Самое удивительное, что мы часто произносим слова и не знаем, что имеем в виду. Это я знаю точно. Вот что самое трудное в актерской профессии. Например, дали мне сценарий, я его прочитал, и вот приходит тот, с кем мы должны родить ребенка, и говорит: “Да нет. Вот это, наоборот, сюда надо”. Тогда я или иду за ним и должен сделать открытие, найти проблему, или не иду. Для меня лично это очень важно. В моей жизни бывали случаи, не частые, правда, когда я понимал, что мы не договоримся. И тогда я находил повод, чтобы обмануть и сказать, что, к сожалению, вынужден уехать и не могу с данным человеком общаться.
Часто ли вы даете советы?
Советы? Никогда в жизни. Я боюсь советовать.
Даже когда просят?
В любом вопросе. Не имею права советовать. Могу рассуждать с вами, завести, возбудить, обмануть. Все могу делать, но советовать… Это сложно. Тем более, что я не знаю, что это такое. Откуда ты знаешь, тебе свинину кушать или говядину? И никто не знает.
Вы как-то сказали, что есть великий закон природы, когда мы должны перестать опекать своих детей. Пожалуйста, объясните свою позицию. А то многие опекают своих детей аж до пенсии и считают, что они правы.
Думаю, это плохо. Есть более сложные вопросы. Гораздо важнее и ценнее понимание, куда мы двигаемся. Да, можно не сойтись, но все равно допускать и понимать. Другого нельзя делать. Генетические связи очень сложные и важные. Вот я вам приведу пример. Я много лет дружил с Хореном Абраамяном. Сейчас я попал в картину, где снимается его внук, тоже Хорен (актер Хорен Левонян – прим. авт.). И для меня очень удивительно и радостно наблюдать за ним на съемках. Думаю, похож на Хорена. Но я же не знаю, чем это кончится. Не потому, что я жду, чем это кончится, а потому, что “куда мы двигаемся”. Мы же с вами замечательно знаем, что есть разочарование. А я же не могу долго себя обманывать, и я буду думать: “Нет, это не тот. Я не туда вложил”. Вот ты спросила меня о советах. Я бы посоветовал не бояться. Есть страшные разочарования: я набирал, набирал, набирал, я делал, связывал, я думал и надеялся, а потом выяснилось, что напрасно ждал и напрасно надеялся… Ну, может, это и хорошо.
Что вас может смертельно обидеть?
Мне сейчас много лет, поэтому я более закаленный.
То есть уже ничего?
Нет, есть. Я очень боюсь горланов, хамства очень боюсь, потому что не могу понять, как себя вести. Ответить тем же вроде не очень хорошо. А так не знаю.
А что может вывести из себя и заставить нагрубить, например?
Очень простые вещи. Например, когда человек не знает, чего он хочет, или мы не поняли друг друга. Элементарные вещи.
Есть ли у вас какие-то постоянные страхи?
Сейчас нет страхов. Вообще самый сильный страх – это умереть, уйти. Я вроде преодолел этот страх. Все мы смертны.
Слушая вас, глядя на вас, я думаю: “Вот по-настоящему мудрый человек!”
Неправда это (улыбается).
Правда-правда. А кто для вас такой мудрый человек?
Я заменил бы на слово умный. Но есть еще страшнее. Я скажу, а потом вы можете вычеркнуть. Циник. Для меня это самое лучшее. Циник, который не боится, если ему прямо скажут: “Ты дурак”. Да, я дурак. (Смеется).
Можете честно сказать о своей самой отрицательной черте?
Наверное, есть такая, но дайте мне время подумать, чтобы глупостей не говорить. (Улыбается).
Расскажите, пожалуйста, про свою нынешнюю актерскую жизнь.
Это трудная профессия, особенно там, где мы с вами живем, в России. Потому что мы не определили для себя, ради чего мы это делаем и что это такое. То ли мы скоморохи… то ли… Это будет жестоко, но я скажу. Я большой противник, убийца и сволочь в отношении КВН и появившихся на телевидении якобы юмористических передач. Они очень страшные. Из-за них я начинаю думать, что мы не уважаем и не любим друг друга. КВН для меня в этом плане показатель. Юмор – это великая вещь, и мы всю жизнь будем хотеть его, но не зубоскальства. Это хуже. К сожалению, нашли успехи пока в этом “районе”. Я начал бояться телевидения, потому что не знаю, что они там задумали.
А как насчет вашей самой отрицательной черты?
Я подумаю и скажу, когда мы с вами еще раз встретимся.
В случае копирования и размещения материалов ссылка на журнал и сайт www.designdeluxe.am должна быть активной и является обязательной.
