Интервью / Асмик Шамцян
Фото / Армен Агаян
Стилисты: Серж Арутюнян, волосы
Мери Степанян (образ SONA)
Вардуи Назарян (образ Мери Мнджоян)
Мери Погосян, макияж
Певица Сона с ее мощным, уникальным голосом и дерзкой харизмой уже не первый раз покоряет публику спустя годы. В ее жизни случались перерывы, когда сцена отодвигалась на второй план, уступая место вещам, гораздо больше имеющим отношение к нравственным критериям, чем к творчеству. И вот она снова появилась в Ереване в проекте «Голос», где ее подопечная Мери Маша Мнджоян одержала победу. Всякий раз, знакомясь с известными людьми, я убеждаюсь, что публичный образ чаще всего – не более чем маска, надетая по необходимости. Сона и Маша (именно по этому имени она более узнаваема, поэтому я так и буду к ней обращаться) появились в нашей редакции в сопровождении стилиста Сержа Арутюняна, без которого Сона жизни не мыслит, и модельеров Вардуи Назарян, которая ценой невероятных часто усилий высылала из Москвы наряды для Маши для каждого ее номера, и Мери Степанян, создававшая одежду для Соны на проекте. Жаркие обсуждения предстоящей фотосессии с нашей творческой группой завершились интервью с Соной и Машей. Маша девушка очень сдержанная, все эмоции у нее уходят, как я поняла, в творчество. Сона же – это сильный ветер и горячее солнце в одном флаконе. Редко встретишь настолько настоящих женщин на просторах шоу-бизнеса. «Я человек прошлого, – заявила сразу она. – У меня нет айпадов, айфонов, ноутбуков и всего этого. Я до сих пор письма пишу на бумаге». У нее сохранились благородные представления о кодексе поведения человека, и не поверить ей сложно.
Сона, какую цель вы ставили перед собой в этом проекте?
Знаете, получив приглашение на проект, я почувствовала себя польщенной. Значит, я что-то значу как музыкант, если мне доверено участвовать в мировом проекте. Все члены жюри – состоявшиеся музыканты, все дети – талантливы. Я хотела, чтобы Маша победила, потому что это было справедливо. А я всегда за справедливость и правду.
А как вам жилось там?
Нелегко. Морально, эмоционально… Машка не даст соврать, я постоянно говорила: «Вы всегда должны оставаться людьми. Что бы ни случилось, человечность должна быть на первом месте. Этим проектом жизнь не заканчивается, вы и потом будете встречаться. Это профессиональный конкурс, а не жизненный. Нельзя ходить по трупам, лишь бы добиться чего-то». Наш девиз «Чтобы дух не был сломлен».
В чем главная задача наставника? Что надо дать своему протеже и от чего уберечь?
Уберечь от негатива, в первую очередь. Но я не ощущала себя наставником, у меня сложилась хорошая команда, возможно, благодаря большому опыту, интуиции, ушам, глазам, которые сзади тоже есть. И это не только талантливые певцы, но и хорошие люди. Был какой-то сигнал, когда прозвучал голос Маши. Мне казалось, это розыгрыш – будто пел врослый, состоявшийся артист, причем не из Армении. Но когда я увидела ее, со мной что-то произошло – как будто это мой ребенок. Есть вещи необъяснимые. Мне достался готовый кадр. Но надо было донести до нее мои чувства, нюансы исполнения, чтобы она научилась иначе проявлять эмоции свои. Маша во время проекта повзрослела, но все равно… 17-18 лет – это еще ребенок, но петьто хочет серьезные песни… И давайте не забывать, откуда Маша – из Гюмри. Она родилась после катастрофы, а это накладывает след. Это глубочайший человек. Знаете, что мне неоднократно говорили про нее? Что она очень холодная, что у нее нет темперамента и энергетики, что она замкнутая. «Это не так! Вы просто ничего не видите и не слышите! Это человек-огонь!» – ответила я.
А когда выбирали голоса для своей команды, на что ориентировались в первую очередь? Может быть, на силу голоса?
Спиной чувствовать можно, и очень неплохо. Когда глаза закрыты, лучше начинаешь чувствовать нюансы. 24 года – немалый опыт, и уши у меня тренированные. Мощных голосов много. Зайдите в консерваторию и послушайте – везде голоса. Дело не только в нем. Есть краски, есть драма, есть начало и окончание фразы (поет небольшой кусочек песни). Где мои мурашки? Зачем мне голос, если от него у меня нет мурашек? Но визуальный ряд тоже имеет значение.
Такие проекты обычно полны драмы, когда нужно удалять какого-то участника. Как справлялись с эмоциональными перегрузками?
Иногда не справлялась. У нас был мальчик, Ованес (собственно, он и сейчас есть в нашей жизни), потрясающий парень. Вот когда была драма… Вначале-то не очень тяжело. Но когда узнаешь человека поближе, тогда начинается… Дело же не только в таланте или гениальности. Дело в человеческих качествах. Если кто-то гениален, но плох как личность, для меня он – зеро! А когда талант еще и хороший человек, то он вырастает в моих глазах в разы. Быть Человеком дано свыше, от предков наших. Порядочность и справедливость надо с честью нести.
Были моменты, когда вы пожалели, что вовремя не обернулись и не выбрали участника?
Был… Альберт рыжий мой (Мелконян – прим. авт.). Солнечный человек. К нему никто не повернулся, но он все равно стоял и улыбался. 16 лет парню! Но я его сумела вернуть. Хоть на один номер, но вернула. У меня была Wild-карта.
А есть опасность сделать ученика своим клоном? Машу, например.
Нет, это исключено! Вы знаете, я очень не люблю это слово – клон. Оно меня настораживает. Мы все очень разные. Человек – это индивидуальность, а Маша – очень глубокий и состоявшийся человек. Мне хочется, чтобы по своему пути она шла самостоятельно. Просто она должна знать, что есть сердце, в котором она будет жить всегда. И я всегда буду помогать ей и в обиду не дам.
Маша, твоя главная задача на этом проекте – спеть в спину так, чтобы ОН или ОНА обернулись. Это же ужасно тяжело! Как ты справилась?
Сейчас, когда я думаю об этом, удивляюсь, как могло так получиться. На конкурсном отборе до меня пели пятнадцать человек, из которых жюри отобрало троих. И я в ужасе вышла на сцену без всякой надежды на победу, решив про себя: «Будь что будет! Спою, вложив в песню все, чему научилась за тринадцать лет учебы, и, конечно, всю душу. Даже если один человек повернется – и того достаточно». Сначала повернулась Софи, потом – Тата, а потом почти одновременно – Сона и Арто. Меня так приняли, что сомневаться не приходилось – меня взяли. Уже тогда осознавала, что в лице Соны у меня появится хорошая спина, она не позволит, чтобы меня обидели.
А откуда такая уверенность?
С того момента, когда в 2007 году она приехала в Гюмри с концертом. Я была бесконечно счастлива, когда увидела такую красивую певицу, армянку, которая пела так нестандартно и вживую. С той минуты я стала ее фанаткой. А когда узнала, что Сона будет в жюри «Голоса», то твердо решила спеть так, чтобы она повернулась.
SONA: Наш тандем сложился задолго до нашей реальной встречи. Знаете, если бы все шло по задуманному, я бы не попала в «Голос», потому что он должен был идти одновременно с российским, который завершился в конце декабря прошлого года. А тогда я была на гастролях с Маноло (из группы Gypsy Kings – прим. авт.). Но что- то случилось, и армянский «Голос» отложили. Так я смогла приехать. Я вас уверяю, все это не так просто. Так должно было быть.
Маш, а какие песни ты слушаешь, на чем выросла?
В моей жизни было много разной музыки и разных исполнителей. Я могу исполнять песни в разных жанрах, даже рабис, если уж на то пошло. Но, конечно, не массово, а в очень узком кругу. Я это к тому, что у меня широкий разброс музыкальных предпочтений. Я пою с четырех лет.
А какая песня была самой сложной для тебя на проекте?
Все песни, выбранные для проекта, были технически сложными, но самой ответственной и сложной была песня Артура Григоряна «Остановись!». Я ужасно волновалась перед выходом на сцену. Мне кажется, я ее неплохо исполнила. Но ближе всех песня Рэя Чарльза If I could.
Перед тобой забрезжили довольно явные очертания шоу-бизнеса. Какой ты видишь себя в нем?
В любом случае мне не хотелось бы потерять свое я. Какой Мери Машей Мнджоян я была до этого, в Гюмри, такой я и останусь в шоу-бизнесе – искренней. Пока столько. А в своем репертуаре хочу представлять произведения лучших армянских композиторов.
SONA: Мы очень хотим, чтобы для Маши были написаны достойные песни. Например, в свое время для меня писали Константин Орбелян, Армен Мартиросян, Сергей Воробьев, Маноло из Gypsi Kings. Я готовлю для Маши сюрприз: в Москве уже есть серьезный композитор, который хочет написать песню специально для нее. Имя пока не буду называть. Кстати, скоро собираемся в Москву на второй отборочный тур конкурса «Новая волна». (Уже известно, что Армению в Юрмале будет представлять Маша Мнджоян – прим. ред.)
Маш, а на каких сценах мечтаешь петь? С кем?
МАША: Давайте я сразу скажу: у меня нет кумиров.
SONA: Совсем как я! Я всегда говорила об этом!
МАША: Есть звезды, которых я люблю – их песни, манеру исполнения, образ жизни, возможно. Но никаких кумиров! Мечтаю ездить по всему миру. А на каких сценах… Наверное, в Ла Скала. Очень надеюсь попасть туда, потому что пою в Гюмрийском хоре Армянской Богородицы. Мы исполняем классику и духовные произведения.
Ты непрерывно учишься вот уже тринадцать лет. Расскажи, пожалуйста, где.
Пела с 4 лет в детско-юношеском коллективе «Дехцаник». Наш руководитель Григор Тагворян говорит, что я – единственный случай в их группе, потому что меня взяли совсем маленькой. Он рассказывает, что, когда я зашла в класс в зеленой шапочке с помпоном, он решил, что возьмет меня в группу, что бы я там ни спела. Наша связь до сих пор сохраняется, он мне много помогает по разным вопросам. Сейчас Григор Тагворян живет во Франции. Кроме того, я окончила гюмрийскую семилетку им. Никогайоса Тиграняна по классу вокала и фортепиано. С 2007 года и до сих пор я пою в детском вокальном ансамбле «До, ре, ми». Сейчас учусь на четвертом выпускном курсе Государственного колледжа культуры.
SONA: Она будет учиться всю жизнь: совершенству нет предела! Но я вас уверяю: семилетка – самая правильная база, она дает отмашку всему остальному.
А где хочешь продолжить обучение?
Если повезет, хотела бы учиться за границей. Возможно, в московской Гнесинке. В Германии есть очень хорошие музыкальные вузы. А если ничего из этого не получится, я с удовольствием буду учиться в Ереванской консерватории.
SONA, давайте вернемся к вам. В 1997 г. вы с Арменом Мартиросяном возродили знаменитый Государственный эстрадный оркестр Армении под руководством Константина Орбеляна, который затем был переименован в джазовый оркестр, а новым худруком стал Армен Мартиросян. Как это произошло?
Я в это время была в Москве и находилась в поисках – не пела, ничего. Армен Мартиросян, увидев меня в таком апатичном состоянии, сказал: «Давай, собирайся, едем в Ереван!» Так что в Ереван я поехала за идеей. Константин Агапаронович в шоке был: «Зачем тебе это надо? Ты что затеяла? Это уже не Советский Союз, тебе никто денег не даст!» Я говорю: «Ничего страшного, свои положим». Он: «Зачем? Объясни! Это ведь очень большие деньги! Люди не могут содержать маленькую группу, а тут целый джаз-бенд». Я сказала одну фразу: «Маэстро джан, я в этой жизни – за идею!» Так я стала солисткой Государственного оркестра. В течение полугода мы репетировали в СКК каждый день по несколько часов, потом у меня был вокал, еще и Армен занимался со мной. Наш первый концерт мы дали на Рождество в зале А. Хачатуряна. После него было еще много… Когда Армен написал для меня Desperation, я ему предложила спеть вместе. «Да ты что? Где ты видела дирижера, который сначала дирижирует, потом поворачивается к зрителям и начинает петь?» «Ну вот и не надо как все! Закончил дирижировать, повернулся и спел со мной! Это же элемент неожиданности!» По-моему, ему идея понравилась, потому что он так и сделал (смеется). Но через некоторое время мне пришлось по личным обстоятельствам уехать обратно в Москву.
Но ведь уехав, вы практически наступили на горло собственной песне. Вы не появлялись лет семь-восемь, если не ошибаюсь.
Ну а что было делать, моему близкому человеку требовалась поддержка. Конечно, Армен пытался отговорить меня, но я не смогла бросить человека в беде.
Это был мужчина?
Да, мой бывший супруг. Так получилось, что, когда нам было тяжело и требовалась серьезная поддержка, финансовая в том числе, он помог. А сейчас он попал в затруднительное положение. А как могла Сона его бросить? Сона не смогла и не жалеет об этом! Жизнь такая: сегодня ты наверху, а завтра – внизу. И наоборот. Если человека поддержать, он сможет с нуля начать все.
Вы закрытый человек? В интернете я не нашла ни одной более или менее скандальной истории, связанной с вами. Вы скрываете свою личную жизнь?
А я специально заговариваю журна листов, чтобы разговор не дошел до личной жизни (смеется). Я считаю, что личное – это личное. Зачем делать его достоянием общественности? Сегодня может быть так, завтра – по- другому. Но, в принципе, мне нечего скрывать. Часто спрашивают: «Ваше сердце свободно? Вы замужем? Семья, дети есть?» «Семьи нет, сердце свободно. Или не свободно. Детей нет, но я многократная и счастливая тетя». Все, на этом все заканчивается. У меня особая, глубокая связь с одним из моих племянников – Алексом, которого я обожаю.
А что на самом деле произошло между вами и Арто на «Голосе»? В чем суть состояла?
Какая суть? Суть в другом месте, на небесах. Я, как уже говорила, всегда за справедливость, я не соревновалась ни с кем. Тем более с наставниками. И проект этот – далеко не соревнование. Какие эмоции и какие проблемы возникли у Арто, спросите у него, я не могу ничего сказать. Все замечания и критика должны были бы, по идее, относиться только к профессиональным качествам конкурсантов. Для этого мы там и собрались. В какой-то момент разговор перешел на личности, а некорректный монтаж в итоге совершенно исказил реальную картину. Но Арто – единственный, кто не поздравил Машу с победой… Мне кажется, что молодых конкурсантов нужно поощрять, ведь это их первое серьезное профессиональное испытание, и очень важно не сломать их.
В разговоре вы часто упоминаете предков, и это носит для вас какойто сакральный характер. И вот еще фотосессия в Гарни. Этот храм имеет для вас особое значение?
Это наше начало. Храм Гарни мне близок, и себя я в нем хорошо чувствую. Я молюсь в нем солнцу, Богу, моим предкам. Это то место, где я очищаюсь. Многое в христианской религии пришло из язычества. Хотя я и в армянскую церковь хожу, естественно, меня крестили в ней. У меня невероятно сильная связь с предками, дедом и прадедом по материнской линии, и ее я лучше всего ощущаю в Гарни. Многое из того, что говорил мой дед, в том числе и связанное со мной, наш род только что начал понимать. Это очень глубокая и сокровенная тема для меня, я не могу открыто рассуждать об этом и раскрывать тайны души. В действительности связь с собственными предками важна для каждого, но не все это понимают.
В случае копирования и размещения материалов ссылка на журнал и сайт www.designdeluxe.am должна быть активной и является обязательной.
