Интервью подготовил Рубен Пашинян
Фото предоставлены Музеем современного искусства, Ваге Минасяна
Он из тех творцов, которые направляют свой взгляд от конкретного к обобщенному, значительному. Вот уже четыре десятилетия его имя и его заслуги по праву считаются достижениями армянской скульптуры. От фантастического реализма до абстракции скульптор работает с необычайной легкостью, оживляя материал со стремящимися к высокой духовности тенденциями и постоянным присутствием природы и человека. Его разножанровые произведения, никогда не повторяющие друг друга памятники (Е. Чаренц, П. Севак, Ал. Мясникян, полководец Андраник, О.Шираз, С. Параджанов), давно уже удостоились высокой общественной и государственной оценки. Помимо многочисленных скульптурных портретов – Е. Кочар, П. Пикассо, П. Севак, Е. Чаренц, В. Галстян, А. Ованесян, Л. Нерсисян, Э. Ха разян и др. – многим хороши известны также его исполненные духа монументальности “Орлы” – на крыше гостиницы “Двин” и на вершине Каскада. Итак, не будем более затягивать интригу: наш гость – прекрасный армянский скульптор Ара Шираз. И начнем мы беседу с самого начала его творческой деятельности.
1941 г. – родился в Ереване 1966 г. – окончил Ереванский художественно-театральный институт
С 1966 г. участник республиканских, всесоюзных и международных выставок
С 1977 г. заслуженный художник Армении
1979 г. – Государственная премии за барельеф “Двин” на фасаде гостиницы “Двин” (1978, Ереван) 2010 г. – Народный художник РА Лауреат Президентской премии РА К наиболее значимым работам относятся композиции “Антуни” (1969), “Ода” (1970), портреты “Вильям Сароян” (1975), “Пабло Пикассо” (1976), “Грачья Нерсисян” (1976), па мятники “Паруйр Севак” для одноименной школы (1974, Ереван), “Егише Чаренц” (перед домом-музеем поэта, 1979, Чаренцаван), “Ал. Мясникян” (1981, Ереван), “Зоравар Андраник” (2001, Ереван), а также памятники Ов. Ширазу и М. Мкртчяну в г. Гюмри и т.д. Работы находятся в Музее современного искусства (Ереван) и Национальной галерее Армении (Ереван)
Детям знаменитостей бывает нелегко заставить окружающих видеть в себе личность, и это зачастую перерастает в своего рода демарш, эпатаж, смену имени, фамилии и т.д. Вам повезло вдвойне – сын Ованеса Шираза и Сильвы Капутикян. Так почему же мы узнали о скульпторе Ара Ширазе, а не, скажем, об Ара Карапетяне – то есть под Вашей настояшей фамилией?
Если честно, мой отец сам не любил эту фамилию. Я узнал о ней лишь в школе, и то совершенно случайно. С трех лет я жил в Москве, мама училась там на высших курсах, и там же неожиданно “всплыла“ моя настоящая фамилия. Что же касается проявлений индивидуальности, я никогда непытался оригинальничать, эпатировать и тем более скрываться за псевдонимами и т.д.
По мне, чем проще человек, тем ценнее, и делать он должен лишь то, к чему лежит душа, в чем он видит свое предназначение и чем сможет быть полезным окружающим. Помню, в 9 лет я записался в самодеятельный кружок при школе. Там были классы живописи, танца, театральные секции… Но я почему-то уверенно и твердо выбрал скульптуру. Что мной двигало тогда?.. Откуда взялась эта безапелляционная устремленность?.. Видимо, все же свыше. Я с удовольствием посещал этот кружок и мало-помалу втянулся в чудесный мир оживающего камня. Потом уже, по возвращении в Ереван, после окончания Художественно- театрального института началась моя серьезная творческая деятельность.
“Жизнь продолжается, крылья расправляются – начинается борьба!..”. Как бы Вы охарактеризовали процесс творческого поиска Ара Шираза?
Мой поиск был прост и более чем конкретен. В отличие от клише соцреализма, меня более увлекали персонажи из армянской мифологии, сказок, эпосов. Также я старался работать над образами известных деятелей искусства. Хотя, если честно, я не могу отделить свой поиск от общего. Дело в том, что 60-е стали поворотными с точки зрения ряда художественных достижений – эстетических, формально-стилевых, тематических: отказ от банальных и навязанных сюжетов соцреализма, синтез передовых национальных традиций с новейшими тенденциями мирового искусства. И поиск скорее носил групповой характер, то есть мы опять же непытались копировать друг друга и т.д., но понимали и чувствовали практически одинаково. Сфера наших интересов и стремлений находилась если не в одной, так уж точно в смежных плоскостях.
В сегодняшнем поколении “ищущих“ есть отголоскитой фанатичной преданности избранной стезе и того коммунарного энтузиазма, что были у вас?
Если попытаться провести параллели (что я считаю, кстати, занятием бессмысленным и неблагодарным), то, думаю, все же нашему творческому поиску были более свойственны осмысленность, точное выражение и содержательность. Мы не пытались делать что-то, да бы потом стараться это объяснить. Несомненно, идеи, которые требуют воплощения и заставляют работать, рождаются походу духовного развития, в течение жизни.
Но их надо прожить, прочувствовать и лишь потом пытаться воплотить. Это мы и делали в свое время, и, видимо, именно этот, как вы сказали, коммунаррный дух до сих пор держит нас вместе, в одной, как говорится, упряжи. О молодежи плохого говорить не буду, потому что это, по меньшей мере, смешно. Можно лишь сказать: они или с нами, или нет. Уверен, они не с нами. И ничего плохого в этом опять же не вижу. У каждого свой путь, свое видение, свое понимание и свои цели. Главное, чтоб цель оправдывала средства. Ну и, конечно, не надо забывать о возложенной на каждого из нас ответственности за будущее национальной культуры.
Два года назад в Музее современного искусства состоялось открытие Вашей совместной выставки с Робертом Элибекяном и Эдуардом Харазяном. Многим в тот день открылся новый Шираз- скульптор, поскольку многие знали Вас лишь по монументальным работам. А тут “маленькие“ работы “Длань Господня“, “Сломленное чувство“, “Три гвоздя“ – не совсем привычный, мягко говоря, Шираз… Легко ли в скульпторе уживаются поэт и гражданин?
Как известно, свобод а мысли, вы ражение мнения и информации создают необходимые условия для расцвета, я бы сказал, ренессанса форм культурного самовыражения. Посему понятно, что форма эта не может быть независимой от духа времени как в личностном плане, так и в объективном, общественном, государственном…
Работы, которые вы назвали “маленькими“, для меня на самом деле являются большим прорывом, можно сказать, криком Души! В них нашло отражение все то, что копилось за много лет и ждало своего часа, своей формы. Это состояние, когда ты творишь, не задумываясь над тем, правильно это или нет, подходит оно твоему мышлению или нет. Есть, конечно, внутренние противоречия, есть исключения. Но, как известно, исключения лишь подтверждают правила…
А какие из работ стали поворотными в жанровом плане? Какие бы Вам хотелось отдельно отметить?
Ну, начнем с того, что у меня никогда не было прямого перехода из одной жанровой стилистики в другую. Мы просто в свое время прошли хорошую художественную школу освоения материала, формы… В наше время главный упор делался на учебу, да бы потом, став свободными художниками, суметь все это применить в своем творчестве. Так оно и произошло. Увы, возвращаясь к сегодняшнему поколению, вынужден констатировать, что такого базиса будущие творцы не имеют… И свободное отношение к форме, к материалу у них за частую является не плодом творческого поиска, а лишь результатом отсутствия базы и пробелов в обучении. Из своих работ я бы отметил следующие. “Длань Господня“, представляющая собой кисть и указательный палец с головой Христа.
Это работа 2001 года, бронза. “Три гвоздя”, символизирующая распятие Христа и сплетенные с копьем Лонгина. Работа 2000 года, бронза, железо. “Сломанная телега“. Также 2000 год, воск. “Судьба армянская”. Вот тут вы видите на фоне Арарата взмывшую ввысь величественную птицу, приподнявшую и уносящую с собой армянскую церковь. Ра бота также была сделана в начале 2000 года. Бронза. “Сломленное чувство“. Гвоздь, треснувший и прогнувшийся в трех местах под ударом топора. На гвозде написано имя очень дорогой мне женщины… Работа 2001 года, бронза. И наконец, работа, посвященная памяти моего покойного брата Сипана. Птица, разодранная в клочья железными прутьями, на груди которой написано “Где ты?..“ Это также одна из недавних моих работ.
Завершая нашу беседу, хотел бы узнать Ваше мнение об истинном предназначении искусства. Ведь в век свободы, не стесняющейся порой перерастать во вседозволенность и отрешенность, становится все сложнее понимать и тем более определять настоящее искусство…
Великий Пикассо как-то сказал: “Вы хотите, чтобы я сказал вам, что такое искусство? Если бы я знал, я бы сохранил это знание при себе“. Не думаю, что скажу лучше. Более того, считаю подобную форму ответа максимально честной и верной для любого творческого человека. Если, конечно, он не решил остановиться навсегда…
В случае копирования и размещения материалов ссылка на журнал и сайт www.designdeluxe.am должна быть активной и является обязательной.
