Интервью подготовила Асмик Шамцян
Фото Погоса Погосяна

ТИГРАН МАТУЛЯН

Род. в 1960 г. в Ереване. 1974-­1980 гг. – художественная студия. 1980-­1982 гг. – художественное училище им. Терлемезяна. 1982-­1984 гг. – Рижский художественный колледж графики 1995-­2006 гг. – персональные выставки в Армении, Канаде, Ливане. 1997-­2009 гг. – групповые выставки в Армении, Франции, Ливане, США, Италии.

Правда, что начало вашей творческой жизни положила хулиганская выходка?

Когда я был в третьем классе, нарисовал на доске Ленина, который сидел, опустив ноги в таз с горячей водой. На одном из портретов я увидел его в остроносых туфлях и логично предположил, что он, должно быть, очень устал. Когда папа уставший приходил с работы домой, он ставил ноги в горячую воду. Меня интересовал человеческий аспект, а вовсе не идеологический. Вот почему я нарисовал его так. Когда этот рисунок увидела пионервожатая, до сих пор помню, звали ее Азатуи, ей стало плохо, и она упала в обморок. Естественно, меня за плохое поведение не приняли в пионеры и наказали. А когда наказывают, все становится гораздо интереснее. Начало своей творческой жизни я действительно связываю с этим эпизодом, который имел судьбоносное значение. Я сменил несколько школ, а с седьмого класса начал ходить в художественную студию для трудных, как их тогда называли, детей. Такая республика ШКИД. Когда я увидел, что все ученики похожи на меня, то успокоился окончательно, потому что попал в родную атмосферу. Все это очень мне напомнило историю чайки по имени Джонатан Ливингстон, которая нашла себе подобных. Мы рисовали там с 8 утра до 2 ночи. Режим изнуряющий, но мы учились с огромной любовью. Изучали Леонардо, Рафаэля, линии, формы, цвета. После этого я уехал на два года в Прибалтику, в Ригу, где продолжил обучение в художественной студии, в которой проходили мастер­класс те, кто уже получил высшее образование. А после этого учиться уже не было смысла, надо было творить. Но учусь я до сих пор.

t7А что хулиганские выходки? Продолжались?

Нет, они очень быстро прекратились. Но довольно долгое время учителя проверяли, нет ли в моих книгах, которые я носил с собой, но­ жа или другого колюще­режущего предмета. А обнаружив, например, Достоевского, страшно удивлялись таким колоссальным переменам ­ от хулигана до читающего и послушного мальчика. Меня любила только одна учительница химии, с которой мы видимся до сих пор, и она поражается до сих пор, что во мне видели только хулигана. А у меня тогда уже были совсем другие устремления. Когда в детстве мы заходили в мастерские художников, нам казалось, что заходим в церковь. Нам было страшно пройти вперед, чтобы вдруг не помешать им. Это было очень красивое переживание, будто мы попали в историю. Мы с друзьями специально переходили улицу, чтобы просто поздороваться с великими художниками. Да, тогда их можно было встретить на улице…

Откуда у вас образовался этот витиеватый восточный роскошный стиль?

Мы сами являемся жителями этого самого востока, поэтому далеко ходить не надо. С детства очень люблю восточные украшения, мне всегда казалось, что живопись можно довести до уровня их мастерства. Мне близки работы Суренянца, Коджояна, Веласкеса. Но мой подход совершенно иной.

t6А почему не ушли в ювелирное искусство?

Я не рисую украшения, я даю им воздух, полет, просто показываю идею, использую украшение как штрих. Для меня один штрих карандаша – уже украшение. Но изредка, когда я вздумаю сделать украшение, ювелиры всегда поражаются, как можно получить такой результат. Но я занимаюсь этим для себя, это примерно, как напевать тихонько под носом, так, ни для кого. На севере Ирана есть известная школа, называемая хаджарской, работы которой отличаются повышенной орнаментальностью. Украшения всегда служили красоте, женщине, а художник никогда далеко не отходит от них. Живопись – это ода любви. Если внимательно присмотреться, то каждый художник так или иначе использовал в своих работах мотивы украшений, потому что украшение и женщина – понятия взаимосвязанные. Высший эталон красоты есть женщина. Суть ее природы божественна: она дает жизнь. И мужчина должен всю жизнь возносить истинную красоту женщины. Я не говорю о природно­биологической функции, естественно.

t8“Встреча”, 2010г. холст, масло 50*70 см

Какую часть вашей натуры мы можем видеть в вашем творчестве?

Я люблю, когда в живописи присутствует свет. Есть художники, которые в своих работах постоянно «живописуют» проблемы, но ведь они есть у всех. Во­первых, искусство должно помогать людям забыть о существующих сложностях, а художник должен превратить абсурд и аллегорию в некий документ, служащий той же цели. Для меня весь смысл света и доброты заключается именно в этом. А во­вторых, нельзя давать другим почувствовать груз твоих жизненных неурядиц. И тогда творчество будет служить всем. Не имеет права художник взваливать на других свои проблемы!

У вас особое отношение к картине «Во дворе». Почему?

На самом деле она мне просто очень нравится. Никакой особой истории тут нет. Я всегда говорил, что самая лучшая энциклопедия – наши улицы. И вот однажды, шагая по улице, я увидел ЕЕ и сразу решил написать портрет. Не буду конкретизировать, кто это. Да дело и не в этом. Рисовал я долго, потому что портрет проходил разные этапы. Я говорю не о технологии, а о внутреннем переживании. Есть работы, которые получаются сами собой. После каждой картины начинается новая история, новое переживание, новое состояние, ты выходишь в открытую дверь и идешь по иным, условно говоря, коридорам.

t9“Во дворе”,2010г. смешанная техника, 70*50 см

А значение картины возрастает для вас в зависимости от чувств, которые вы испытывали, когда писали ее?

Нет, ни в коем случае. У меня в мастерской лежит примерно 150 незаконченных картин. Я могу забыть о холсте на год или два, а потом снова вернуться к работе. Есть момент, когда картина доходит до своего пика, и я не могу продолжать ее. В противном случае я буду «доделывать» ее искусственно, а у меня нет права портить ее. Тогда я приступаю к новой картине, в которой рождается идея следующей и т.д. Спустя два года я могу вернуться к незавершенной картине и закончить за десять минут. Выше всего я ценю трепет души, возникающий в процессе творчества, а не техничность.

В чем для вас свобода художника?

Настоящая внутренняя свобода возникает у меня только в мастерской, в моем творческом мире. Когда я натягиваю полотно или бумагу, я точно знаю, что нужно делать. Тогда я чувствую себя могучим, как гора Арарат. А в обычной жизни я такой же, как все, не люблю, когда меня замечают.

t5“Хаос”, 2000г. холст, масло 70*90 см

Многие творческие люди говорят, что запреты являются хорошим стимулом для того, чтобы создавать действительно талантливые вещи. Вы с этим согласны?

И да, и нет, потому что только я могу запретить себе что­то. В советское время запреты были, и какие! Но искусство тоже было, причем высочайшего класса. Я склонен думать, что во всем, что случалось и случается со мной, виноват только я и больше никто. Все трудности, которые встречаются на пути, имеют точную направленность на конкретную личность и судьбоносное значение для него. Бояться трудностей смешно, а не бояться – опасно. Я прошел через серьезные испытания, но они казались мелкими, когда я творил. Творчество – ответ на любые трудности. И потом, без них неинтересно, они тоже нужны. Есть замечательный индийский философ Вивекананда, который говорил, что «неудача – это прелесть жизни». Для здорового человека это нормально. Вопрос в другом: когда нечего сказать, мешает все вокруг, то есть налицо проблема с собственным Я.

t4“Она…”, 2002 г. смешанная техника, 50*70 см

Вы из каких художников – которые хорошо творят, когда им хорошо или когда им плохо?

Человек искусства должен быть богатым, ну или просто обеспеченным. Во всем мире это так. Когда Барсег Туманян (оперный певец – прим. ред.) в советское время ездил на гастроли за границу и потом рассказывал нам, как обеспеченно и даже шикарно там живут артисты, мы страшно удивлялись, потому что даже представить себе не могли такого. Я говорю о хороших артистах, конечно. Я не исключение. Конечно, я должен жить очень хорошо и быть спокоен за будущее моей семьи, главное, я должен быть спокоен душевно, чтобы творить. У нас очень плохо поставлена система поощрений в области искусства. Как можно сравнивать художников?! Устанавливать какие­то степени или ступе­ ни?! Каждый творит по­своему. Нельзя также, чтобы художник искал себе титулы и награды. Самая лучшая награда – когда ты спокойно творишь.

Кто из художников вызывает вашу зависть?

Не то чтобы зависть… Я понимаю, что вы имеете в виду. Я начинаю периодически думать, как он, и как бы проникаю в его мышление. Сейчас вот очень увлекся искусством наскальных рисунков. Оно бьет прямо в цель. Вот охотник, а вот дикий зверь. И охотник убивает его. Есть в этих рисунках детская прямолинейность, которая меня пленяет. Может, с возрастом я все больше становлюсь ребенком, не знаю. Недавно ко мне попала книга о древней архитектуре Африки, и я понял, что их подход к делу мне очень близок. Они сразу видят цель, суть вещей и идут прямо к ней. Конечно, мое увлечение не значит, что я перестаю интересоваться другими художниками. В моей жизни они присутствуют постоянно, а их перечисление займет не одну страницу, поэтому не буду конкретизировать. Это как еда, ты не можешь все время есть одно блюдо, хочется почувствовать и другие вкусы.

t3“Весна”, 2005 г. холст, масло , 80*100 см

Когда говорят о гениях и талантах, почему­то оказывается, что они все жили в прошлом. Почему, как по­вашему? Ну почему?

Они и сейчас есть – Раушенберг, Тингели. На самом деле есть много прекрасных художников, имен которых мы не помним, потому что «целимся» только в гениальных.

t1“Трио”, 2009 г. холст, масло, 100*80 см

Сегодня изменился вид информации, живопись превратилась в концептуальное искусство, выйдя за рамки картин и приобретя групповую форму. Куда это ведет? К глобализации, к исчезновению личности?

Не знаю, пусть об этом рассуждают искусствоведы. Это и опасно, и хорошо, потому что человек демонстрирует свою идею. Леонардо написал двадцать картин, после чего ушел в другие области. И что? Разве это плохо? Он оставил колоссальное наследие.

В ваших картинах много мифических сюжетов и персонажей, названий, отсылающих в эпос…

Я не рисую ни прошлое, ни настоящее, ни будущее. Я рисую сказку, которой нет, иногда вписывая туда конкретных людей. Было много картин, которые я назвал «Ненаписанная сказка». Я вне этого общества, вне реальности.

t0“Женщина с помадой”, 2010 г. смешанная техника, 35*25 см

А чем реальность вам не нравится?

Ну что вы! Нравится! Просто в реальности таится много опасностей. Я, например, боюсь телевизора, потому что, включая его, слышу только плохие новости, и долгое время я не могу избавиться от этого негатива. Когда я услышал про теракт в Домодедово, я не спал всю ночь.

То есть вы пытаетесь уйти от реальности.

Вовсе нет. Но людям нужна сказка. Очень нужна. Реальность такова потому, что люди отошли от сказок.

t2“Восточная женщина”, 2011 г. холст, масло , 70*50 см

Вы ведь хотите, насколько я знаю, не в столь отдаленном будущем подарить людям эту самую сказку. Когда это произойдет?

Да, вы правы. Хочу в этом году открыть персональную выставку, посвященную поэзии великого Саят­ Новы. Уже и название есть ­ «Сон Саят­Новы». Даже весь антураж придуман. В экспозиционном пространстве будут стоять тумбы, обмотанные тонкой металлической нитью, издающие звуки, будет линия украшений, музыкальных инструментов. Когда­то Гоар Гаспарян спела концерт, целиком состоявший из произведений Саят­Новы, но записали, к сожалению, только два, ничего другого не сохранилось. Идея моей выставки родилась от этих двух гениев – Гоар Гаспарян и Саят­Новы. Сейчас я серьезно изучаю его жизнь и творчество. Чтобы понять его до конца, мне понадобилось множество книг и словарей, потому что значение многих слов нам просто неизвестно. Недавно вышла в свет книга, в которой на одной странице напечатан оригинальный текст произ­ ведений поэта, а на второй – пояснения к нему. Параджанов хорошо знал этот язык и очень тонко интерпретировал поэта. В его фильме «Цвет граната» было много такого, что вызывало у меня вопросы. Сегодня, начав серьезно изучать творческое наследие поэта, я получил ответы. Например, Саят­Нова постоянно использует слово «капитоне». Знаете, что это? Это серебряная нить, обмотанная вокруг шелковой нити. Ненаписанная Сказка Это так, к слову. Саят­Нова был самым гениальным поэтом нашего региона, просто его интерпретируют неверно. Снято множество плохих фильмов, но с хорошими актерами. Эти фильмы ничего не говорят о нем, наоборот, вводят в заблуждение. Нужно постараться не навредить большому мастеру, не упростить его. Иногда чьяо похвала производит прямо противоположный эффект, и начинаешь думать: «Лучше бы вообще молчал». Ведь дело не только в картинах, необходим правильный дух. Я не могу нарисовать все, о некоторых вещах лучше говорить. Пока не полюбишь, говорить о любви бессмысленно, пока не намокнешь, не поймешь, что такое вода и т.д. Саят­Нова – это мощный мир, который нужно пережить, во­ первых, самому и потом уже пытаться донести до других. Примерно 70% выставки уже готово, остались более сложные 30%. Думаю, она состоится в конце весны. Это рискованный шаг, но мне не страшно.

В случае копирования и размещения материалов ссылка на журнал и сайт www.designdeluxe.am должна быть активной и является обязательной.