Интервью / Асмик Шамцян
Фото / Ваге Минасян , официальный сайт Д.Хворостовского
По приглашению Международного музыкального фестиваля «Ереванские перспективы» 29 сентября Дмитрий Хворостовский принял участие в совместном концерте с Государственным филармоническим оркестром Армении. За дирижерским пультом – известный композитор и друг певца Константин Орбелян. Это первый концерт всемирно известного баритона на армянской земле. Восемь лет назад, правда, случилось одно незапланированное выступление. Тогда Хворостовский приехал вместе с дирижером Константином Орбеляном, который давал концерт под открытым небом перед армянским парламентом. Сам Дмитрий в тот день выступать не собирался. Однако никто в это не верил. «Меня все спрашивали: «Все-таки скажи по секрету…». Один подходил, другой отходил. Я говорю: «Я не…» «Эх, конспиратор», – говорили. В результате мне пришлось спеть. Один номер. Просто я настолько убедил Орбеляна, что не буду петь, что он не взял никаких нот с собой. Тогда пришлось мне петь акапелла. Такого казуса со мной еще никогда не случалось, когда я выбежал на сцену, говорю: «Давай петь», а нот нет». Эту историю известный баритон рассказал на брифинге после репетиции. Увидев его на сцене, я испытала небольшой когнитивный диссонанс. Потому что на сцене стоял чистой воды рокер весь в черном – узкие джинсы с заклепками, ботинки с заклепками же, футболка, кожаный жилет, брутальные украшения и тату. И вдруг – нежнейший «Шум берез» Констанина Орбеляна-старшего… Как тут не заволноваться?! А его выход к журналистам на брифинг и вовсе напоминал выход рок- звезды к поклонницам. Дамы, не стесняясь, обсуждали его стати, вздыхали и закатывали глаза. И уже после того, как все поклонницы признались ему в любви и сделали снимки на память, нам удалось все же сделать запланированное эксклюзивное интервью.
Дмитрий Хворостовский
Дмитрий, ваш облик разрушает все стереотипы о том, как должны выглядеть оперные певцы. Вы, скорее, с рок-сцены сошли, а вовсе не с оперной.
У оперных певцов в голове разные мысли бывают. Раз на раз не приходится.
Ваша юность напрямую была связана с хард-роком. Может, все оттуда и пошло?
Да, но я же не пою хард-рок, я пою классику, и мой стиль жизни соответствует ему: я не употребляю наркотики, не веду разгульную жизнь… Но все остальное практически то же самое. Наша работа это прежде всего здоровье, владение собой.
Да, по вам видно, что вы очень трепетно относитесь к своему здоровью, качаетесь в зале.
Оперное пение – это сила, выносливость и без хорошей формы невозможно существовать. Многие мои коллеги, ровесники, уже сошли со сцены. Почему? Потому что они насиловали свою природу, не следили за собой. Я продолжаю развиваться. Пение, как и любой процесс, требует постоянной работы над собой, развития, изменения к лучшему, и ради этого мы все совершаем постоянные усилия над собой. И физические нагрузки помогают мне с честью выходить из всех ситуаций и продолжать расти.
Что вызывает в вас драйв?
Прежде всего – это то, что я делаю. Ради музыки можно делать все и жертвовать всем. Это моя религия, Бог, которому я служу. Об этом нельзя говорить всуе. Нельзя грешить и говорить: «Ах, как мне это надоело!» Бывают, конечно, моменты, когда тебе все надоедает и ты устаешь, тебе становится тошно и противно. Но… иначе просто не бывает. «Каждый выход на сцену – это для меня необходимость доказывать свое мастерство и публике, и самому себе.
Раз за разом брать свою вершину». Это ваши слова из одного интервью. Мне интересно, это что – азарт? желание постоянно совершенствоваться, хотя, казалось бы, все вершины покорены? неуверенность в своих силах…? Откуда это чувство?
Понятия не имею. Это привычка уже или даже потребность. Ты не можешь сделать хуже, чем должен. Вот и все. Я с детства всем все доказывал. Когда мне говорили «белое», я отвечал «красное». Всегда, всегда я хотел что-то доказать. Видимо, потому, что я родился семимесячным, двухкилограммовым. У меня все происходило через преодоление себя.
В Армении про нетерпеливых людей часто говорят «родился семимесячным». Про вас можно так сказать?
Скорее всего, это и про меня тоже. С терпением у меня плохо. Но опять же, благодаря тому, что я часто пересиливаю себя, терпения мне хватает на многое.
«Российская публика – самая трудная в мире» – это тоже ваши слова. А какой вам представляется армянская публика? Выступали ли вы перед ней раньше?
Ну, мое первое выступление нельзя назвать полноценным. Не знаю. Я же никогда не пел с вами. Но если в общем говорить об армянах, то ваши женщины восхищают меня своей культурой, интеллигентностью, аристократизмом, сдержанностью, с одной стороны, и страстностью, с другой, красотой – внешней и внутренней. На протяжении жизни я встречался с разными представителями вашего народа, у меня много друзей-армян. Мой самый близкий друг – армянин. Поэтому я по-особенному отношусь к вам.
Однажды вы отказались петь с Мадонной. Расскажите, пожалуйста, что это был за проект и какая роль отводилась в нем вам и Мадонне.
Скорее всего, это был не проект, а намек на него. В те годы, середине 90-х, все только начиналось: Фредди Меркьюри сделал первый кроссовер с Монсеррат Кабалье, другие были проекты… А у меня был разгар контракта с Phillips Classic… А Мадонну я никогда не любил.
Вы как-то сказали, что жалеете о том, что вынуждены вести публичную жизнь. Что заставило вас так говорить?
Я человек застенчивый и стеснительный. На светских тусовках мне всегда скучно. Я не умею себя вести, не могу быть холодным и неискренним, говорить ни о чем, делать приятные телодвижения, когда мне не очень приятно. Если речь не идет, конечно, о людях, которые мне интересны. А находиться там, потому что дОлжно, мне не хочется.
А эта прямота есть следствие вашего сибирского происхождения?
Это не прямота, а, скорее, искренность. Конечно, я артист, я должен уметь приспосабливаться и в принципе я это умею. Но, если есть возможность, я этого не делаю.
Вы участвуете в разнообразных проектах, включающие песни военных лет, эстрадные романсы, которые пишет для вас Игорь Крутой. Почему вы решили расширить границы своего певческого «поля»? Где вам комфортнее?
Мне комфортно то, что я делаю. Иными словами, если я это делаю, значит, мне это комфортно. То, что я пока не делаю, я или не знаю, или мне это некомфортно. По своему знаку я Весы и балансирую всю свою жизнь. И мне интересно балансировать между и сквозь грани жанров. Очень долго работая в жанре оперы, я, бывает, страдаю от усталости, мне надоедает. И тогда мне хочется чего-то другого. А тут – раз! – мы с Орбеляном начинаем одно, другое, третье.
Не могу совладать с соблазном и не спросить – вы пытались сейчас петь рок?
Нет! Но вы знаете, вчера впервые в жизни я пел в караоке! (Громко, заразительно смеется).
И…?
Я смог спеть песни, которые я совершенно не знал и никогда не слышал раньше. Я пел их, не зная ни текста, ни мелодий! (Смеется). Мы были в компании, и я просто поддерживал своих друзей. Как это здорово! Я пел Меладзе, А-Студио, Джорджа Майкла, Элтона Джона…! Вы не представляете! (Восторг в голосе, как у ребенка).
Какие чувства вы тогда испытали?
Я был очень весел! Мне это дело понравилось.
Вы прекрасный папа – обожаете своих детей и гордитесь ими. Какие они – ваши с Флоранс дети?
Они такие… в сто раз лучше нас. Меня, во всяком случае. Лучшие копии нас. Самое лучшее воплощение того, что есть во мне и Флоранс. Это наши надежды, наши мечты, наша любовь. Я не могу сказать, что когда-либо и кого-либо я так любил, как своих детей.
Вам удается проводить с ними достаточно времени?И как вы воспитываете их, в строгости?
Нет, времени не хватает! Я их не воспитываю и я не строгий папа (улыбается). Я их не балую, хотя мою дочку нельзя не баловать. Ммм… я не знаю, какой я папа, я просто их люблю.
А в каком стиле решен ваш дом и уютно ли вам там живется?
Это наш последний дом, куда мы переехали полгода назад. Он находится в Лондоне, районе Чизик, известном своими зелеными насаждениями. Он находится немного в отдалении от центра и близко от аэропорта Хитроу, откуда я постоянно летаю на гастроли. Дом – огромный, потрясающий по дизайну, хотя он и был придуман не нами, а предыдущими владельцами. Менять архитектурный облик домов там не разрешается, а если и разрешается, то с огромным трудом. Экстерьер нашего дома – это сочетание новейших тенденций и традиционного георгианского стиля. А интерьер решен посредством микса почти хайтека с антиком. Мать и брат моей жены содержат в Женеве антикварный магазин, поэтому мы имеем возможность приобретать именно те вещи, которые нам очень нравятся.
Что самое главное для вас в доме?
Удобство, большое пространство, много естественного света, что в Лондоне немаловажно. Первый этаж почти лишен внутренних стен, это огромный open space, а второй почти полностью застеклен, поэтому света очень много.
Хочется задать вам один из традиционных вопросов…
(Смеется) Пою ли я в душе?
Нет-нет! Гораздо приземленнее. Будь у вас возможность, изменили бы вы что-либо в своей судьбе?
Конечно, каждый человек время от времени думает: «Ах, если бы я в свое время не сделал того-то, не поступил бы так-то, все вышло бы по-другому, я бы не страдал и не жил бы столько лет несчастливо» и т. д. Но, видимо, в нашей жизни все предначертано и строится так, как тебе дОлжно это сделать. У каждого есть своя колея, свой путь, который он должен пройти от начала до конца – через лишения, страдания, счастье… Чтобы чувствовать себя счастливым, нужно познать и несчастья. Поэтому все, что в моей жизни происходит, я принимаю и благодарен за это. И я счастлив от этого.
А есть мечта, которая заставляет вас идти за собой?
Перед следующим барьером я всегда загадываю желание, иногда вслух… И тогда все сбывается, особенно если ты сильно, по-настоящему желаешь.
В случае копирования и размещения материалов ссылка на журнал и сайт www.designdeluxe.am должна быть активной и является обязательной.
